Лука переодевается, как привык, быстро, и ретируется прежде, чем в замкнутое пространство раздевалки, как килька в бочку, набьются уже начавшие прибывать одноклассники.
Мяч под пальцами не шершавый: резина сглажена сотнями, если не тысячами касаний. Лука проворачивает его, прежде чем отправить в полёт и отступить, давая место следующему в очереди.
Учитель сказал: «Кидать в кольцо», значит кидать. Занятие ничем не хуже и не лучше других. Зато филонить на нём одно удовольствие. Минимум сил и возможностей что кто-то что-то заметит.
Лука улыбается краешком губ, возвращаясь в хвост очереди. До того момента, как к нему в руки снова попадёт старый баскетбольный мяч ещё есть время и можно потратить его с пользой, продолжив заниматься делом.
Всего-то и надо, прикрыть глаза и сосредоточиться, чтобы открыв их уже увидеть окружающий мир в серых тонах.
Привычно.
По соседству, примерно в паре шагов от него, одноклассник. Лука не помнит имени. Покопайся в памяти и оно наверняка отыщется, но серый размытый силуэт не вызывает никакого интереса. Вряд ли они хоть раз ещё пересекутся в будущем, после того как разойдутся школьные дорогие.
Влево, в сторону выхода из зала, Лука не смотрит. В той очереди стоит Алиса, привычно искря своим листопадом, и на её фоне все остальные меркнут. Нечего и пытаться рассмотреть кого-то менее яркого пока она там.
А вот вправо можно смотреть сколько угодно. Однако вся нестройная очередь не вызывает никакого интереса. Серые, невзрачные… Лука смотрит поверх чужих голов, но и у следующего кольца не находит ничего интересного. Ни единой искры не сверкает, привлекая внимание. Только отсвечивает ещё дальше зелёно-голубыми всполохами, словно зарница в пасмурном небе, кто-то незнакомый. Лука помнит, что туда, к дальним кольцам, был отправлен другой класс, с которым у них сейчас общий урок. Только вот даже предположить не может, кто так светится. Разве что пройтись вдоль стены, выйдя из своей шеренги и, рискнув привлечь внимание физрука, оглядеться.
Лука почти решается утолить, таким образом, своё любопытство, когда резкий окрик: «Мазила!» заставляет обернуться, возвращаясь в привычно-цветной мир.
У главного кольца тоже очередь. Однако, она застопорилась, сбив ритм самим же учителем. Лука с лёгким любопытством наблюдает за тем, как тот кидает мяч замершему почти под кольцом Макару и кивает:
— Ещё раз. Неужели так сложно попасть?
Досмотреть Луке не удаётся. В его собственные руки попадает мяч, сообщая тем самым, что пришла очередь для нового броска.
Он на мгновение отвлекается, чтобы кинуть, передавая эстафету кому-нибудь другому, а когда оглядывается, чужой мяч уже летит обратно, едва не задевая самого Макара.
— Руки-крюки? — уточняет физрук, наблюдая за тем, как Макар подбирает убежавший мяч. — Ведь прекрасно летел. Целься лучше.
На этот раз Луку никто не отвлекает и можно спокойно смотреть.
Вот Макар замирает, прицеливаясь с мячом в руках. Напружинивается, словно для прыжка, но лишь отправляет мяч в полёт.
Словно шуршание на грани слышимости, слуха касается тихий смешок. Мяч летит в кольцо, в которое так и не проваливается. Словно невидимая рука останавливает его, меняя траекторию так, что он вылетает за пределы металлического круга даже не успев коснуться щита или самого кольца.
Мир привычно меняет свой цвет на серый, стоит только сморгнуть. На этот раз даже настраиваться и сосредотачиваться не надо.
Чёткими контурами: чёрными мазками по белому холсту вырисовывается гротескная маленькая фигурка. В реальном мире её не видно, хотя Лука и слышал отзвук чужого удовольствия. Теперь ему, по крайней мере, понятно, почему тот звучал так тихо и глухо.
Носатый, тощий, так что голова кажется гораздо больше тела, с ручками палочками, большими ладонями и щёткой немытых волос на макушке. Он споро перебирается с переливающегося яркими блёстками, словно обсыпанного какой-то волшебной пыльцой из сказок, кольца на щит, почти полностью исчезая за ним, прежде чем снова появиться, но уже с другой стороны.