— Когда-то это была просто огромная железная корзина, в которую скидывали тела, потом её улучшили, но традиции есть традиции. Защита грузу не нужна, потому что ни одно живое существо не сможет пробыть рядом со сборщиком хоть сколько-нибудь долго и не присоединиться к грузу. А не слышала ты о нём, потому что днём сборщики летают над почти безжизненными регионами Семи Пустынь, к податным городам же являются ночами.
— Мы летим…
— В Чёрные Пески. — Эгидиус Малодушный тяжело привалился к одному из стеллажей, где лежал небольшой свёрток, бывший недавно, судя по всему, человеческим ребёнком. — И никто нас не задержит, сборщик Мёртвого налога не подлежит досмотру.
Натянутое лицо Зиру перекосилось улыбкой, руки подрагивали, желая заняться чем-нибудь, а ноги приплясывали, госпожа убийц напоминала взволнованного ребёнка в ожидании подарков.
— Подожди, а мы… а нас?
— Нет, не коснётся, прекраснейшая. Все мы, включая твоих слуг, не вполне живы. Или живы, но несколько иначе, если я хоть что-то понимаю из особенностей твоего естества. Но даже если бы кому-то из вас грозила опасность, я защитил бы. Тьма поглощает всё, в том числе и проклятья некротического свойства.
Зиру двинулась меж стеллажей, легонько касалась то одного тела, то другого; большое количество трупов вокруг волновало её.
— В один момент я думала, что этот жирный хряк нас заметил…
— Он заметил. Но Тьма поглощает даже свет, через что ослепляет всякого смотрящего. Она прекрасно умеет скрывать и прятать… Прекраснейшая, куда ты?
Зиру подпрыгнула, уцепилась за край корзины, ловкой кошкой приблизилась к основанию ручки, а потом на всех четырёх прокралась по ней к огромной тёмной лапе с ужасными когтями. Воздух полнился запахом разложения, крупные чешуйки кожи трепыхались на ветру, а внутренний ребёнок подзуживал госпожу убийц рискнуть. Она медленно подползла, протянула руку и на миг прикоснулась к сборщику Мёртвого налога. Великая нежить не обратила на это внимание, она продолжала лететь на северо-северо-восток, затмевая звёзды.
— Видишь, — колдун присоединился к Зиру, нижняя часть его тела превратилась в клубящуюся черноту, которая прилипла к балке, позволяя Эгидиусу не падать, — ему всё равно.
— Насколько же он огромный?
— Не желаешь ли перебраться на спину? Днём это будет затруднительно…
— А можно?
— Тебе всё можно, — прошептал Эгидиус.
Он весь превратился в тёмное облако, охватил клубами Зиру, и она почувствовала, как потянуло вверх по ноге твари, по чёрным перьям и длинным угольным нитям шерсти, по животу и груди, в которой зияли гнилостные раны и обнажённые рёбра, через основание плеча на спину, залитую светом ночных светил.
Размах крыльев поражал, холодные ветра заставляли трепетать перья и шерсть, далеко позади извивался хвост существа, а впереди огромным куполом высился совсем не птичий череп, сидевший на полуобнажённых шейных позвонках. Почувствовав интерес Зиру, колдун понёс её туда, по шее и круглому затылку, через костяное темя и даже удлинил свой «хвост», чтобы госпожа убийц очутилась над пустотой, но смогла взглянуть в лицо ужасающему посланнику Зенреба. Его череп величиной с султанский дворец, напоминал человеческий, но был особенно уродлив: несколько зубов ещё остались в челюстях, глазницы, пылавшие фосфорным светом, были очень широко расположены, а над большими носовыми щелями вверх через переносицу и лоб устремлялась плоская костяная пластина; она поднималась над сводом черепа, образуя нечто похожее на большое белое перо или, своего рода, султан.
Когда облако перенесло Зиру обратно к позвонкам, торчавшим меж лопаток, и вновь приняло форму Эгидиуса, женщина бросилась колдуну на грудь.