— Получи, ублюдок! спросил Гарри.
Извивающаяся цепь отнюдь не обрадовалась своему положению. Даже будучи придавленной весом Гарри, она продолжала пытаться выскользнуть, и Гарри знал, что это было вопросом нескольких секунд, прежде чем ей это удастся, так как раны на его бедрах сильно кровоточили, и остатки сил очень скоро его покинут. Но присутствие призраков успокаивало и утешало его. Он больше не был одинок в этой битве. У него были союзники — просто не мог видеть их. Однако оказалось, что Феликссон может. Он выпучил глаза, а его рассеченная голова опустилась на левое плечо, потом на правое, вертясь на одном месте, он пытался оценить силу своих новых соперников, не прекращая разговаривать с ними.
— Феликссон поймает и сожрет вас! Он кружился, хватая воздух, бормоча проклятия или заклинания, или и то, и другое, и пытаясь схватить хотя бы одного из фантомов, круживших по комнате.
Благодаря отвлечению внимания своего заклинателя, цепь медленно теряла волю к действию, и ее упорство сходило на нет. Очень осторожно Гарри снял колено с крюка и поднял его. Пока он двигался, адреналиновый шок покинул его тело, и вернулось головокружение. Он испугался, что сейчас потеряет сознание. Однако ему оказали помощь, когда один из холодных духов, очевидно почувствовав его бедственное положение, окутал его тело, словно неосязаемый бальзам.
Хотя боль не ослабла, дух увлек его прочь от нее в какую-то каморку его души, где он никогда раньше не был. Это было мистическое место, заполненное тайнами, очаровавшими его изнуренное болью тело.
Затем сущность внутри него заговорила. Гарри услышал, как она сказала: — Приготовься, — и как только последний слог ее изречения отозвался в нем, бальзамический сон испарился, и Гарри вернулся в комнату с Феликссоном, которого, как бы трудно не было в это поверить, обуяло ещё большее неистовство. Он прижал к противоположной стене нечто невидимое и терзал это. Агонизируя, невидимая жертва издавала пронзительный визг.
— Шкажи мерчым тружьям! — вопил Феликссон, его речь ухудшалась по мере нарастания безумия. — Шкаши усе трупы как ты. Шкаши усем Феликссон шрал на их! Лесть в жела Ада? Никокта! Шлышишь? Ховори! Он сжал пальцами пустой воздух, и его голос поднялся на октаву. — Не шлышу отвьета!
Хотя Гарри не видел призраков, он мог чувствовать их и их возбуждение. Приказы Феликссона вероятно только разозлили их. Вся комната начала вибрировать, старые половицы скакали по комнате словно в исступленной ярости, образуя трещины в штукатурке каждый раз, когда ударялись о стены.
Гарри наблюдал, как его союзники в нескольких местах обрушили потолочную штукатурку, и в облаках пыли, поднявшейся с пола после ее падения, он, казалось, рассмотрел призраков или, по крайней мере, их нечеткие очертания. На потолке появились трещины, зигзагообразно разбежавшиеся по всей штукатурке. Голая лампочка раскачивалась из стороны в сторону, заставляя тень Феликсcона выделывать коленца, пока фантомы кружились по комнате, их стремление уничтожить это место и Феликссона было осязаемо. Было ясно — они пытались разнести комнату в пух и прах. Штукатурная пыль заполняла комнату белым туманом.
Феликссон снова уставился на Гарри.
— Харри Да Мур финоват! Он жаплатить!
Феликссон потянулся к цепи, и Гарри наблюдал, как штукатурная мгла развеивается фантомом, его спуск, зеркально воспроизводимый вторым фантомом, летящим с противоположной стороны, был нацелен на перехват цепи. Цепь, пораженная в точке пересечения траекторий призраков, разлетелась на части, оставив свисать с крюка обрывок около восемнадцати дюймов незакрепленного металла. От удара на лбу Феликсcона образовалась рана. Волшебник не был готов к такому. Он чертыхнулся и стер кровь с правого глаза.