Приехали медики, появился младший Стоматули. Откуда-то из-за задания таверны неторопливо вышла гнедая лошадь, ведомая под уздцы босым стариком в соломенной шляпе; следом за лошадью катилась телега.
— Юр, иди-ка в дом, — негромко проговорила Полина.
— Угу, — буркнул он, развернулся и ушёл без споров.
— Господин суб-лейтенант, — позвала леди Камилла. — Если что-нибудь понадобится, мы будем у себя на террасе. И спросите, пожалуйста, у отца Георгия, можем ли мы чем-нибудь помочь.
— Какая уж тут помощь, — махнул рукой Костас. — Ушёл хороший человек, все горевать будут. Я загляну к вам попозже, хорошо?
— Конечно, — Камилла взяла Полину за локоть и повела к дому, приговаривая. — Знаете, моя нянюшка говорила, что в трудной ситуации нет ничего лучше хорошей чашки чаю. Вот и мы с вами сейчас выпьем чаю, съедим по ложке мёда…
— Да-да, — отвечала та механически. — Конечно, именно мёда.
Даже сама для себя Аполлинария Разумова не могла бы объяснить, отчего тихая смерть старого священника произвела на неё такое впечатление, но вот было чувство, будто лишилась она чего-то очень важного.
Впрочем, чай и в самом деле оказал своё волшебное действие, мозги встряхнулись и начали работать.
— Странно, как же он оказался на берегу? — спросила она у леди Камиллы. — Когда мы в первый день ехали мимо храма Единого, водитель сказал, что отец Софоклис начал слепнуть и почти не вставал, а тут дошёл сам?
— Может, кто-то помог дойти.
— И бросил беспомощного старика на берегу одного?
— Ну, вот придёт суб-лейтенант, и спросим…
Однако первым на вилле «Магнолия» появился молодой священник, отец Георгий.
Когда Полина видела его в первый раз, из экипажа по дороге на виллу, то толком и не разглядела. Ну, молодой и высокий, для остального было слишком далеко. Теперь отец Георгий появился на пороге, лицом к лицу, и она мысленно присвистнула.
— Экая жалость, такой генофонд пропадает, — пробормотала тихонько, пока все четверо — леди Камилла, Юра, священник и сама Полина — шли в гостиную.
Камилла услышала и сверкнула на неё глазами, обещая скорую и мучительную расправу.
Священник был необыкновенно хорош собой, и не слишком-то похож на типичного уроженца Эллады: ни жгуче-чёрных глаз и волос, ни смуглой кожи, ни увесистого носа. Его светлые волосы спускались до плеч локонами, борода завивалась тугими кольцами, а в серых глазах стояла печаль. Чёрная ряса шуршала и переливалась при каждом его движении. Полина опять же мысленно шлёпнула себя по руке, потому что непослушная конечность тянулась эту самую рясу пощупать, не шёлковая ли она?
Расположившись в кресле, отец Георгий посмотрел на Юру и спросил:
— Это вы, юноша, нашли сегодня утром отца Софоклиса?
— Да, я.
— Вы не испугались?
Юра помотал головой.
— Я… не сразу понял. И что он сказал, тоже не понял, потому что он говорил не на всеобщем.
— Если вспомните, не сочтите за труд рассказать мне, хорошо?