— Нити, — сразу ответил Тулле, как будто знал, о чем спрашивает жрец. — Нити между людьми, их связь друг с другом.
— Только нынешние?
— Да. А ты?
— Я вижу прошлое. А еще Бездну, особенно в людях, которых она коснулась. Потому знаю, что ты светлый жрец.
— А бывают темные? — тут же встрял и я.
И жесткий щелбан прилетел мне в лоб.
— Темные — те, что говорят с Бездной. А светлые — те, что говорят с Бездной через богов. И неважно, каковы имена у тех богов, — Эмануэль все же снизошел до объяснений.
— Да, Ворон говорил мне, — кивнул Тулле.
— Приди ко мне завтра. Тебе есть еще чему учиться. Ворон — сильный жрец, но у него особенный взгляд, непригодный для учеников.
— Так что там насчет правды о драуграх? — не выдержал я.
Мне и так неприятно сидеть между двумя жрецами и слушать их чудны́е слова. Пусть хоть выложит, в чем там дело было. К тому же мне не верилось, что Эмануэль сумеет разгадать эту загадку, даже не побывав на Бриттланде и не повидав драугров.
— Каждый ритуал оставляет на человеке метку, а уж такой, как поднятие мертвых да еще такого количества, выпачкает его полностью. Не удивительно, что тот Ульвид стал измененным. Даже если бы он съел сердце твари вовремя, разум его рано или поздно помутился бы. Его счастье, что он не провел ритуал полностью, не закончил, иначе бы превратился в измененного там же, на берегу последней реки.
— О! Так, может, ритуал закончил тот малах? — воскликнул я. — Тот, на которого мы потом охотились с другими малахами! Он же стал измененным, причем как-то неожиданно.
Тулле возразил:
— Нет, не сходится. По словам малахов, он изменился в конце лета. А я почуял конец ритуала после Вардрунн.
— Верно, — согласился Эмануэль. — И я вижу того, кто закончил его. Прямо здесь. Ты тоже должен его видеть.
Тулле встал, внимательно прошелся взглядом обоих глаз и по бриттам Полузубого, и по ульверам. Даже на меня посмотрел.