Глава 3
Я резко открыл глаза и увидел Ингрид, подкрадывающуюся ко мне с кувшином в руках.
— Ингрид?
Она вздрогнула, выронила кувшин, обдав подол водой, и закричала:
— Что ты наделал? Всё из-за тебя!
И опрометью выбежала из дома.
Из-за ее крика проснулся Фольмунд и заревел. Молоденькая рабыня подбежала к нему, взяла на руки и затрясла тарахтушкой. Мать подошла, увидела лужу, кликнула другую трэллку убрать.
— Чего это она? — недоуменно спросил я.
— Да всё переживает, что у тебя жена есть, — улыбнулась Дагней.
— Так вроде ж вчера смирилась.
— Как видишь, не смирилась. Хотела отомстить тебе, водой облить. Лучше б лежал смирно, может, и утихомирилась бы.
— Еще чего?
Я неспешно потянулся, вылез из-под одеяла, едва не вляпавшись в грязь, разведенную своевольной девчонкой, натянул носки и принялся за обмотки.
— Раньше она тихой была. Видать, набаловала ты ее. Ты и отец.
— Набаловала?
Голос матери слегка поменялся, и по моей спине прошли мурашки. Ох, нехорошо я сказал! Ох, и прилетит же сейчас мне!
— Набаловала? А нечего сопливым девчонкам, еще первой крови не знавшим, руны давать! Неужто без руны не довел бы?
Я накручивал обмотки так медленно, как мог, лишь бы не выпрямляться и не глядеть разъяренной Дагней в глаза.
— Да какая первая кровь? — умиротворяюще пробурчал я. — Поди, уж коленку-то она разбивала.
— Это пусть тебе жена расскажет, — уже спокойнее проговорила мать. — И пока тебя не было, Ингрид так не поступала. Всегда послушная: что скажешь, то и делает. И с Фольмундом мне помогает, и вяжет-ткет вечерами, и Эрлингу, коли что, весточку донесет. В городе, правда, на нее многие обижаются. Детворой вертит как вздумается, старших задирает. Хакан говорил, что она к нему на площадку просилась, мол, руна-то у нее есть, так пусть учит ее, как топором махать да строй держать.
Я осторожно распрямился, а мать уже и не злится. Сидит, глаза утирает.
— А куда ей? Она же мала совсем, да и не к Фомриру, а к Орсе ей прислониться должно. Теперь, поди, и вовсе разум потеряет. Раньше-то она всё тянулась к женскому, думала справной женой стать. А раз ты уже женился, не приведи Орса, еще в хирд захочет податься.
— А причем тут моя женитьба?
Мать встала, махнула рукой.
— Вот же вы, мужчины, бестолочи! Окромя своих кораблей и деревень и не видите ничего! Всё, поговорили и будет. Иди за стол. Или лучше кислого молока налить?
Обрадовавшись, что непонятный и тягостный разговор закончен, я выпалил:
— Да какое молоко? Я ж хускарл. Меня та медовуха ничуть не задурманила.
Я уселся за стол, мама сама подавала мне угощение. Не успел я и ложки проглотить, как стукнула дверь. Я думал, это Ингрид вернулась или отец, но это был Инго с раздражающе длинной челкой.
— Доброго утреца! — робко сказал он. — Я войду?
— Эрлинг ушел к Кнуту, — вместо приветствия сказала мать.
— Не, я не к лендерману. Я к Каю.
— Сядешь с нами?