-… по уши погряз в одном проекте, братишка! — сказал он и чиркнул зажигалкой. — На кону стоят большие бабки, а потому лишний раз отвлекаться я не могу. Обычно мой телефон валяется в двух комнатах от меня, и я лишь раз в несколько часов подхожу, чтобы посмотреть, кто звонил. Тебе повезло, что ты словил меня как раз в такой момент. Впрочем, тебе бы я по-любому перезвонил, ты ж мою любимый братец. Пускай идут в задницу все эти Теплые, Мухи и Игоряны, а для тебя у меня всегда найдется время! Помни, брат: если у тебя возникнут проблемы, будет кто-то нарываться или траблы с деньгами, дай мне знать, ладно?!
— Спасибо. У меня… у меня всё в порядке.
— Лады. По поводу Маши не беспокойся, я позвоню ей… или напишу. А сейчас, если ты не против, я вернусь к своему делу.
— Конечно. Пока.
— Пока, братишка.
Прежде я часто задавался вопросом — как он всё успевает. Вот и ответ. Именно так. Каждый раз, когда Марк чем-то загорался, он бросал всё остальное в топку. Там могли гореть сроки по другим его проектам; он мог не выполнить обещания перед друзьями; мог забыть о дне рождения своей девушки, папы, мамы, брата; он мог пропустить собеседование, которое ещё неделю назад казалось ему важнейшим событием в жизни. Марк просто брал и делал то, что ему интересно в данную секунду. Довольно дурацкое качество, учитывая, как много людей он обидел или разочаровал таким отношением, но, пожалуй, именно это и делало его счастливым. Марк очень часто бывал везде и нигде одновременно.
В арке соседнего двора послышались голоса, а затем появились тени. Группа парней шла на турники, и я посчитал, что пора идти домой. Поднялся и перешел через беговую дорожку, когда меня окликнули:
— Конон! Стоять!
Парень в кепке перепрыгнул через кустарник, огораживающий школу по периметру, и вприпрыжку побежал ко мне. Фонари вокруг школы ещё не зажглись. Я узнал его, только когда он подошел метров на десять — Ёлкин.
— Ты чего здесь трёшься?
Остальные парни обошли кустарник и рассредоточились по площадке. Двое заняли свои любимые места на колесах, а трое других подошли к нам. В одном я узнал друга Ёлкина, с которым тот часто уходил вместе со школы. Ещё один был явно старше: долговязый с татуировками на руках. От него несло, как из пепельницы, и он пускал дым. А последним был… кажется Горза. Придурок из ПТУ со здоровенными кулаками, дурацкой выстриженной челкой и в олимпийке. Он был кругломордым и выглядел младше своих лет. Я бы сказал, что он старше меня всего на год, но на деле тому было под два десятка. От него воняло потом и грязной одеждой. Я словил себя на мысли: даже если мой голод увеличится в тысячу раз, то лучше я сожру свою руку, чем его.
— Кто такой? — спросил Горза и достал из рукава пластиковую бутылку пива.
— Конон, ептыть! — Ёлкин пнул меня в плечо. — Ты чего завис, бля?! Че ошиваешься тут?!
— Так это тот шо ли, шо бычил на тебя?! — крикнул один из тех, что остался на колёсах. Он только уселся, но вдруг вскочил и с поспешил к нам. — Вот так встреча!
— Чё он там бычил? — спросил Горза.
— Да ничё он там не бычил! — Ёлкин обошел меня с боку и встал почти впритык, выставив вперед таз. — На физре залупался, так я ему…
— Он Хвою на жопу посадил!
— Кто?! — крикнул Ёлкин. — Я зацепился и случайно упал!
— Ты чего, Хвоя?! — Горза всосал пару больших глотков и вытер рукавом рот. — Тебе этот чмошник пизд*лей навалял? Так ты лох, получается! Терпила!
— Хм! — хмыкнул долговязый и потёр кривой нос.
— Я терпила?! — Ёлкин вдруг вскипел и толкнул меня в грудь. — Горза, ты чего?! Думаешь, я этого чмошника… Да я его хоть прямо сейчас ебл*м по асфальту прокачу!