— Они все теперь в блаженной вечности, — вслух сказала Тарья. — Ведь они боролись за свет!
Олоримэ окинула взглядом поле битвы и вдруг судорожно вздохнула, едва сдерживая крик. Предназначенные устремили взоры к увиденному их сестрой и пораженно замолчали. На земле, один на несколько метров вокруг, лежал Лаулон. Его прекрасные белые крылья были переломлены и выглядели теперь так дико и неестественно.
— Бедная Вэриа… — прошептала Эвелис, вспоминая кхэль старшего брата Сенери.
Всем троим предназначенным вдруг стало так жутко от мысли, что в положении Вэрии сегодня может оказаться каждая из них, что оставаться на опустевшем поле стало невыносимо, и они поднялись в воздух и полетели к столице.
Драконесса не чувствовала усталости. Просто всё уже начинало так надоедать, что взгляд не различал окружающего мира. Все лица и морды сливались в одно кровавое пятно, а в ушах стоял непрекращающийся гул. Она, уже не думая, взмахивала хвостом, извергала огонь, кромсала кого-то зубами. Усталости не чувствовалось. Было только одно ощущение ужаса от повторяющихся действий, которые начинали сводить с ума.
А между тем тело её уже давно перестало быть неуязвимым. Когда она в порыве ярости падала на выставивших на неё копья и мечи троллей, отправляя их души в вечную тьму, кожа получала едва заметные ранения от острых лезвий. Их становилось всё больше и больше, пока, наконец, они не превысили прочность чешуи настолько, что она не выдержала и порвалась. В одном месте появилась кровоточащая рана. Потом в другом, в третьем. Вся её спина и лапы были полны маленьких порезов. Крыльям было ещё хуже, ведь кожа там была совсем тонкая. Некоторые стрелы проходили их насквозь. А Таль, ничего не чувствуя, в остервенении сокрушала противника и постоянно держала в поле зрения Повелителя. А он вдруг остановился и выронил меч. Лицо его исказилось, но Лаким преодолел себя в одно мгновение и тут же потянулся поднять оружие, однако сделать это так быстро, как ему хотелось, у эльфа не получилось. Движения были медленными и вялыми, и даже удивленное выражение в глазах очень скоро сменилось усталостью и безразличием.
Когда это случилось, драконесса отбивалась от темных магов и горных ведьм, осаждавших её магией и оружием. Цепи, которыми её пытались сковать, она сбрасывала или разрывала, но внезапная слабость Повелителя, которую она заметила краем глаза, отвлекла её, и одна петля все-таки затянулась на длинной шее, резко дернув вниз. От неожиданности Таль не успела сразу среагировать. Разум её уже настолько привык к одним и тем же действиям, что прорваться сквозь туман однообразия было очень трудно. В мгновение ока она оказалась повержена на землю, и, только увидев темного мага на уровне своих глаз, осознала, что произошло. Она зарычала и ухватила зубами цепь, вырывая её из многочисленных рук. На помощь горному колдуну, заарканившему дракона, подоспели остальные, и вскоре сопротивляться ей стали по меньшей мере около пятнадцати живущих. Это было очень слабо для такого дракона. И Таль, потянув ещё пару раз, вырвала бы цепь из их рук, но временем, пока она лежала на земле, не могли не воспользоваться.
В глазах потемнело от неожиданно прорвавшейся боли, и драконесса выпустила цепь и издала страшный рык, так похожий на человеческий вопль. Раскаленный меч вонзился в одну из неглубоких ран у самой шеи, войдя в тело по самую рукоять. Уже через секунду она опомнилась и, повернув голову к обидчику, успела только гневно-недоуменно посмотреть ему в лицо, прежде чем её пламя сожгло его дотла. Но оружие сделало свое дело, Таль рывком поднялась, расправляя крылья, и поняла, что не может шевелить левой лапой.
В этот самый момент раздался вскрик совсем рядом, и перед ней опустилась темноволосая эльфийка, окутанная своей магией. Стихия закрутилась вокруг неё и вспыхнула, отбросив горных ведьм и темных магов на несколько метров.
— Таль! — окликнула она, повернувшись лицом к драконессе.