ГЛАВА 26. Освобождение
Агвирон предстала перед Повелителем неожиданно. Он встретился с холодными черными глазами ведьмы, блестевшими злорадством и упоением происходившим вокруг кровопролитием, и тут же взмахнул мечом. Горная колдунья оскалилась и, выхватив свою саблю, нанесла первый удар. Лицо её было особенно страшно и уродливо в эту минуту, но Лакима волновало другое: насколько быстрыми и ловкими были её движения, настолько тяжелыми и медленными были его. Он даже не сразу успевал заметить и понять мелькания её клинка и осознавал происходящее только тогда, когда удар обрушивался на его меч и едва не вырывал его из рук. Каким образом ему всё ещё удавалось не терять оружия, эльф не знал. Меч поднимался тяжело, и ведьма успевала не только отразить его атаки, но и сделать несколько выпадов в его сторону, от которых Лаким не защищался. Только уворачивался, удивляясь, как на это ему хватает сил и разума. Впрочем, мысли были ясны, как никогда.
Горная ведьма, прибыв в Фиалик около часа назад, сразу поняла, что происходит с Повелителем. Сражаться с ним она направила самых нежелательных своих союзников, которых не хотела видеть живыми после битвы. И желания её сбылись — все они погибли от руки эльфа, владеющего теперь невероятной силой. Она жадно ловила каждое его движение, стараясь понять, сколько же энергии вложил в него живительный эликсир, и угадать, когда кончится его действие. Ждала Агвирон недолго. И когда он впервые опустил меч и взор его затуманился, ведьма торжествующе оглянулась и коснулась собственного клинка, заговаривая его на предстоящий бой. Подозвав своего главнокомандующего, королева приказала наслать самых сильных воинов на драконессу. Её надо было отвлечь на некоторое время. А за несколько минут она справится с ослабевшим эльфом.
Но мысли Повелителя все ещё были ясны, и, преодолевая невероятную усталость, он ещё отражал некоторые её удары, чем немало удивлял королеву. Впрочем, Агвирон знала о большой силе и твердости духа её противника. Что ещё больше разжигало в ней желание убить его.
Лаким сделал шаг назад, отступая от ведьмы, и, внезапно запнувшись, упал на одно колено.
— Неужели Повелитель эльфов просит пощады? — расхохоталась горная ведьма. — Ну, так он её не получит! — резко воскликнула она и занесла над ним меч.
Однако убить эльфа ей не удалось. На землю перед ней упала с неба драконесса и, издав свирепый рык, заставила ведьму отпрянуть на несколько метров. Таль обнажила клыки, извергая огонь, но ведьма закрылась своей магией. Когда пламя утихло, она с ненавистью взглянула на вмешавшуюся драконессу и, сделав незаметный знак приближенному, произнесла:
— Отойди, если не хочешь навлечь позор на своего господина! В честный бой двух противников никто не должен вмешиваться и помогать им. А иначе победа несправедлива! — усмехнулась она.
Глаза Таль потемнели от ярости, и она бросилась на ненавистную колдунью. В этот момент стоявший за ведьмой колдун бросил копье, усилив его заклинанием, и оно, пройдя между оскаленными зубами драконьей пасти, вонзилось в заднюю стенку глотки, выйдя на затылке.
Это было уже слишком для эльфийки, обратившейся драконом. Боль во всем теле вдруг набросилась на неё, и в глазах разлилось красное пятно, скрыв и Повелителя, и ведьму, и всех, кто окружал их. Сквозь страдания пробивалась лишь одна мысль: прекратятся ли они, когда драконесса обратится эльфийской девушкой, или останутся и в привычном теле? Не найдя ответа на этот вопрос, Таль поняла, что больше не может оставаться в образе дракона. Боль сама вышвырнула её из страдающей ипостаси, и в сиянии, облекшем огромную фигуру грозного создания, возникла, наконец, лежавшая на земле девушка с крыльями и синей маской на лице.
Агвирон и все её приближенные едва смогли скрыть удивление. Королева, впрочем, ощущала больше гнев, чем удивление. Сколько времени её морочили, а она не знала о том, что в Танмере появилось такое чудо? Ведь это чистокровная эльфийка, которая почему-то может менять тело!