— Победить тьму? — покачал он головой, усмехаясь. — Но что же есть зло, эльфийка? Разве оно виновно в том, что оно зло? Разве и меня нельзя оправдать так, как ты оправдываешь стоящих внизу, хотя б они и были злы, и ни один из них не сохранил свой разум от темных желаний, привязывающих ко мне!
Таль едва заметно прищурилась, глядя на темного духа.
— Ты — виновник моих мыслей, искушавших меня и не дававших покоя! — сказала она. — Точно такие же темные и злые помыслы ты внушаешь остальным живущим, а потому в первую очередь их зло — это твоя вина! А тебя оправдать нельзя, потому что ты сам не признаешь себя неправым, — усмехнулась эльфийка, вспоминая все свои мысленные рассуждения. — Ты все ещё существуешь только потому, что Создатель желает возвысить свое любимое творение ещё больше, — в глазах падшего промелькнуло недоумение. — Нет заслуги в том, чтобы выбрать свет, не имея ничего, кроме него, — спокойно продолжила Сенеренталь. — Но когда существует выбор и темная сторона внешне привлекательна и прекрасна, а живущий сознательно избирает другую, вот тогда его заслуга велика. И он становится совершенным созданием света. А ты не хочешь, чтобы это случилось. Из зависти или от другого чувства, я не знаю. Но Создатель наделил меня силой Лотоса, и я буду бороться за каждую душу! Убирайся с Тоукси! — выкрикнула Таль и призвала свою стихию. Лотос возник из ниоткуда, быстро обволакивая оранжевыми потоками магии всё существо эльфийки. Падший отпрянул, в недоверии глядя на девушку. В бездонных глазах проскользнул едва заметный страх.
— Убирайся с Тоукси! Ты не получишь их! — вновь воскликнула эльфийка и направила на него свет золотого цветка.
Падший не колебался. Страх в его глазах исчез, уступив место холодной пустоте. Бестелесный махнул рукой, развевая свой прежний облик, и предстал перед девушкой в своем истинном виде. Эльфийка едва сдержала свое тело, чтобы не содрогнуться от ужаса. Безобразнее и страшнее существа трудно было себе представить. И он послал навстречу Лотосу свою силу.
Агвирон удовлетворенно наблюдала за происходящим. Вокруг неё царил хаос, и ведьма наслаждалась им, купаясь в страхе и отчаянии ненавистных ей эльфов и их союзников. Даже её сторонники чувствовали себя неприятно, ощущая самую сущность темной силы так близко. Что-то смутное и страшное овладевало ими, навевая панику и желание бежать, которому многие последовали. Сама же горная королева подошла к тьме так близко, что едва различала границу её и себя. Естественный страх перед ней, существующий в каждом создании, давно умер в сознании ведьмы, и Агвирон даже отдаленно не могла представить, чем обернётся для неё вечность в нижнем мире…
Сенеренталь стояла, закрыв глаза, словно каменный столб, и уже никто не замечал её, хотя несколько минут назад многие мечтали убить эльфийку в синей маске.
«Тарья!» — воскликнул Элиор, закрывая свою кхэль от летевшего в неё заклинания. Ясновидящая обернулась и тут же выпустила стрелу в напавшего. Эвелис покачала головой и стала формировать заклинание. «Будь осторожней…» — попросила Тарья. «А ты присмотри за мной!» — мысленно улыбнулась девушка и бросилась на выскочившую из ниоткуда горгону.
Агвирон была довольна происходящим: враг бежал, не оказывая сопротивления. Представшая перед ней реальность полностью соответствовала её представлениям. Поэтому она не смотрела в небо и не знала, что делается у неё над головой. А там черное пятно внезапно остановило свой рост, и сквозь него стал просачиваться теплый свет, как от свечи, тонкими, но многочисленными лучами.
— Лаким, смотри! — тихо произнесла Дорелея, подбежавшая к Повелителю сразу, как только Агвирон отошла от него, выпустив на волю свою магию.
Эльф с трудом сосредоточил взгляд и улыбнулся.
— А почему все бегут? — тихо спросил он. Эльфийка взглянула на кхэлина и вдруг засмеялась таким неожиданным и странным здесь смехом. Засмеялась и заплакала одновременно. — Почему все бегут, словно мы поражены? — повторил Лаким.