Глава 4
Во сне не отпускала тревога, словно кто-то недобрый следит за мной и крадётся по следам. Я пробиралась по еловому лесу, то и дело оглядываясь, пряталась за мохнатыми ветками от чужого взгляда. Но скрыться от него не удавалось.
«Бежать» - стучало в висках, но я сумела опомниться. Не по мне убегать от опасности. Не такой воспитали.
Замерла, привычно свела ладони и вдруг поняла, что не могу ими пошевелить. Пальцы опутало чёрными нитями, словно птицу в силках. Какого лешего!?
В деревьях завыл ветер, принёс новую волну ужаса, словно то, неведомое уже рядом. А я продолжала дёргаться, снимать петли с пальцев. Но те лишь стягивались, срастались между собой и делали меня совсем беспомощной.
Поглядывая на небо, я нервничала всё больше. Что за сон? Что это!? Да лучше бы мне видеть прошлое, чем эту муть!
И тут словно невидимая рука толкнула в грудь, и спиной я упала не на землю, а провалилась в тёмную воду.
Захотела прошлого?
…Я с воплем на вдохе выгибаюсь и впиваюсь пальцами в сырую землю. Она застряла в моих волосах, которые лихорадочно пытаюсь убрать с лица. На руке горит охотничья метка - в прямом смысле горит, светится и жжёт кожу.
Меня всё ещё трясёт. Я не знаю почему, но тело не может успокоиться. Я вообще ничего не знаю - где я, что я, когда…
Вокруг с потрескиванием догорают деревья, и это единственный источник света.
Долго пытаюсь встать, вспомнить, как должны шевелиться ноги. Ползу по толстому слою пепла, в круге которого очнулась. Хватаюсь за ствол уцелевшего деревца, тяжело дышу и кашляю.
Бреду в темноте, путаясь в собственных ногах. Запинаюсь, падаю, кричу от бессилия и страха. Вдалеке мне вторит лишь чей-то вой.
Путь приводит к городским воротам, и пока я иду, эмоции пропадают. Тело движется будто ведомое чужой волей. Это не я, а кто-то другой наколдовал себе иллюзию одежды и длинного плаща, не я показываю метку стражам, не я стучусь в двери таверны и чеканю в смотровое окошко: «Требуется помощь человека ордена».
Меня провожают к комнате, отдают тяжёлую сумку и вещи.
«Нужно ещё что-нибудь?»
Кто-то вместо меня, слишком спокойный, отмахивается.
«Оставьте».
Это словно не я смываю с себя грязь, облачаюсь и готовлю оружие, чтобы немедленно идти за своими убийцами. Но когда этот кто-то чужой, мне незнакомый, поворачивается к двери, он понимает, что силы кончились. Даже идти больно.
И это не я с трудом заползаю под одеяло. Зато я просыпаюсь наутро от крика петуха…
…Вскочив, схватила нож, но спросонья промахнулась, укололась о лезвие и выругалась в темноту. Вздрогнул и открыл глаза Рен, прикорнувший с другой стороны костра на моём одеяле.
-Это что, месть!? – Он раздражённо сел. – Специально ждала, пока усну?
Рядом, за деревьями раздавался какой-то визг, и странно, что он вообще смог заснуть под такое сопровождение. Я поморгала, привыкая глазами к освещению от почти угасшего костра.
-В смысле, какая месть?
-Слыхал я о пакостном норове ведьм, и что с возрастом они становятся хуже. Боюсь представить, сколько ты на свете прожила. Или поговорить хотела, и не придумала повода умнее?
-Да плевать я на тебя хотела, сам подскочил! – Возмутилась я. – Тоже мне, нежная барышня!
-Иди тогда к чёрту со своими воплями, и дай поспать! – И отвернулся, укладываясь обратно.
-Смотри, как бы тебе вообще не проснуться. – Зловеще прошипела я. Он дёрнул плечом.
-Замечательно! Хоть на том свете отдохну.
-Да ты… – Я оборвала себя на полуслове и обернулась.