— Ну, а Ольга, — продолжал я, — под это дело — со столькими-то занятиями у мелких, кажется, собралась совсем с работы уходить. Батяня вроде от этого в радости... хотя не знаю, ты об их делах лучше Маньку расспроси. Она все ж живет там, а я у них только раз от разу бываю...
— Не Манька, а Маня, — назидательно поправила меня тетя.
Но подкатить глаза на это я не успел, раздался резкий пи-пип домофона и Наталья отправилась в прихожую курьера встречать.
Потом на столе разложили две пиццы и несколько коробок с роллами, а разговор, понятно, затух сам собой.
Цугрики японские я никогда не любил. Да, вот так просто, при всей их модности и повсеместной впихуемости мне эти кусочки непонятно чего, как-то не заходили. А вот пицца, что ни говори, все ж русскому желудку ближе. Во все времена колбаса, сыр и булка — наше все, даже если в данном случае не в обычный бутерброд сложены, а по-итальянски тонким слоем по плоскости размазаны.
Так что я пододвинул к себе коробку и приступил.
Когда приканчивал в одно рылко последний кусок, из ванной показалась сестра.
— Я — все! — возвестила она радостно: — Женьк, иди!
В ванной парило — вытяжка не справлялась совсем, и мне пришлось бриться по принципу ежика. Ну, того, что в тумане бродил — носик вроде вижу, а вот мешочка в лапках... бритвы... нет. Вода к тому же, даже включенная на полную, прохлады не давала — уже из труб, считай, шло парное молоко. Да и пицца, политая чаем, похоже превратилась в глину, которая постепенно принялась застывать и тяжелеть, превращаясь прямо в животе в настоящий камень.
Под этим гнетом что ли, но мне вдруг представилось грядущее в довольно пасмурных тонах. Пляжное пекло, в котором все как кисель сопливое, лягающиеся ноги, без встречи с которыми не добраться до глубины, и огрызки меж камней, что даже жопу положить негде.
Короче, из ванной я выползал в уверенности, что мне этих морёвых радостей не надо, а вместо этого следует лучше пойти-ка да поспать.
Так и сказал девочкам.
Они у меня оказались понятливыми и отговаривать не стали. Только вслед попытались каких-то указаний дать ... чтоб до их прихода не выходил из дома... не вздумал чего-то там еще...
Я вроде слушал, но не слышал — я уже до комнаты добрел. А там едва уловимый шелест сплита, сдвинутые шторки создают полумрак и кровать передо мной как три купейных полки вместе. И я, от мира отключившись в раз, прям звездой с торца рухнул. В полете, кажется, и уснул.
Глава 3
Псина визгливо разрывалась в лае, а я смотрел на нее и не понимал, как такая мелкая тварь, как этот Муля... или Фуля... может иметь настолько огромные зубы! Меж тем, зверские клыки буквально в метре от меня щелкали, а где-то рядом Манька была и в мою задачу входило ее не подпускать к этому монстру.
А она-то с ним на прошлой остановке обнималась! Жуть! Куда мои-то глаза глядели?! И как вообще тварюга эта утаила от меня такую-то пасть?!
Вот от этого испуга за сестру я и проснулся, что ознаменовалось уже в меру трезвой мыслёй, что такие зубья в столь мелкой башке, по идеи поместиться в принципе не могут.
Тут заливистое тявканье достало меня и в яви. И, что хуже, понял, что заткнуть эту тварюшку желающих там, за окном, похоже, не было. Отчего со всей определенностью стало ясно, что уснуть мне больше не дадут.
Да и ладно, время-то уже сколько...
Хотя нет, проспал я, как оказалось, недолго — меньше двух часов. Добытый из складок покрывала телефон показывал всего лишь начало седьмого.
И что делать? Дамы мои будут плескаться, пока камни на берегу не остынут совсем, и мокрыми на них не особо приятно станет выбираться. То есть, вернуться часам к девяти — не раньше.