Но не успела эта мысля реализоваться в высказывание, как мне ее прямо в полете сбили:
— Евгений, одевайся, мы едем домой! — рявкнул дед и кинул мне в руки... обычную пластиковую поллитрушку минералки.
Я машинально поймал.
— Знаешь что, дед, шел бы ты куда-нибудь и не встревал не в свое дело! — тут меня все же прорвало. — Забудь, что я сюда приехал... я теперь как-нибудь отдохну и сам... Маньку вон попробуй воспитать, может она позволит, а я, если ты не заметил, вырос совсем!
— Заметил, внук, заметил... но ты сейчас пьян и не вполне понимаешь, что делаешь. Вот подругу неподходящую себе нашел, напился в ее компании сразу... а говоришь, что большой... глотни, давай, водички, немного охолонись, — нравоучительно, действительно как маленькому, попенял мне дед.
Юлька под его слова о неподходящей подруге приняла независимый и, я бы даже сказал, вызывающий вид. А уж как на нас-то посмотрела! Не просто недовольно, а словно с ненавистью какой-то!
Вот только с чего бы ей по отношению к нам испытывать такие чувства? Ах — да, тут я вспомнил, что раз им с дедом было, что друг другу сказать, да такого, что и меня-то бедного не заметили сразу, то они, похоже, знакомы давно и связывать их может многое.
Но только я собрался это дело уточнить, как тут вдруг понял, что меня действительно гложет неслабый сушняк и, не желая ругаться еще и с собственным организмом, пробку с бутылки свернул и хлебнул — хо, пошло не хуже текилы. По ходу, меня уже похмел догнал...
— Вот и хорошо, — довольно откликнулся дед. — Одевайся, Жень, и пошли, у нас дел еще много.
Каких еще дел?! Я, кажется, сюда отдыхать приехал! Вот девушку красивую встретил, с ней в коняшек неплохо поиграл, а ночь-то началась только. И кто вообще в здравом уме променяет красотку на деда?!
Правильно. Никто. А потому, дела у меня все здесь... и не с дедушкой точно!
Примерно так я и высказал старшему родственнику. Он насупился. Юлька же — подобралась и в глазах непонятную ненависть поубавила:
— Ага Жень, оставайся, поздний вечер уже. А тут мы с тобой сообразим, чем заняться! До самого утра дел столько найдем... — и голосок ее такой сладостью наполнился, что вместе с ароматом духов, как-то в переизбыток поперло.
И почему-то это ввело в раздраженье меня... с чего бы вдруг только?
— Ты забываешься мара, много на себя берешь — не вытянешь, — жестко оборвал ее между тем дед.
Я не понял вообще, что он имел в виду, но машинально поправил:
— Ее Юля зовут, а не Мара.
— Пусть будет Юля, — отмахнулся от меня дед, продолжая тяжелым взглядом давить на девушку.
Та же, будто вовсе забыв опять обо мне, до побелевших скул сжала зубы и попыталась своим взглядом пересилить дедов.
И вот — стою я как дурак и чего-то ожидаю, а они опять собой занялись. При этом переглядываниями не ограничились, а принялись еще и лаяться на совершенно незнакомом мне языке!
Я же видно был еще довольно бухой и эмоции фонтанировали во мне бесконтрольно, так что, от этого полного игнора меня, мне вдруг сделалось обидно. Вот просто так — как в детстве, чуть не до слез, когда о тебе взрослые забывают! Все же одному я внук — родненький! А второй... да я ее совсем недавно имел! И ей это понравилось!
Или нет?
На этом месте моих кратких, но емких раздумий, я осознал, что если все это была не внезапная обоюдная страсть, но игра... а я ж мужик и от такой правды в ум прихожу быстро... то эдакая подруженция мне точно не нужна, несмотря на всю ее красу и полное отсутствие под халатом бельишка!
Но осознание — это одно, а вот разворот на сто восемьдесят от намеченного плана — другое. Все ж, как ни крути, текилка во мне еще придавливала мозги и волновала неслабо Любителя.