— Что ты хочешь сказать, ваше высочество? — огрызнулся я. — Предлагаешь мне вместо этого позаботиться об интересах Рейха?
— Нет… Не только, во всяком случае. — Хельга опустила чуть виноватый взгляд — но все-таки продолжила: — Ты можешь позаботиться о сохранении мира во всей Европе. Если уж старики и Павел готовы признать меня законной наследницей и принцессой в изгнании, я формально имею право собрать собственное правительство. И назначить его главой канцлера.
— Меня? — усмехнулся я. — Подданного и князя другой страны?
— А почему нет? — Хельга пожала плечами. — Иностранцам и у вас нередко жаловали и титулы, и даже государственные чины. Чем я хуже?
— Ты — ничем. Но Павел вряд ли будет в восторге.
— С его величеством я попробую договориться. — Хельга выдала самую очаровательную улыбку из своего арсенала. — Думаю, мы найдем, что предложить друг другу.
Все интереснее и интереснее. Меня не раз пытались склонить на свою сторону, запугать, обмануть или просто использовать — но еще никогда не покупали и не продавали, как дойную корову.
— А меня кто-нибудь вообще собирается спрашивать? — Я понемногу начинал терять терпение. — Конечно, я не могу отказаться вести ваши чертовы переговоры. Но не надо заставлять меня…
— Я как раз про тебя и думаю! — сердито огрызнулась Хельга — и вдруг обняла меня и ткнулась лицом в плечо. — Послушай… Я понимаю, чего это будет тебе стоить. И хочу отблагодарить — хоть как-то… Просто мне больше нечего предложить, кроме этого дурацкого чина или бесполезного титула, которые пока не стоят и ломаного гроша. Но если мы победим…
— Фрайин, мне не нужны титулы, чины, земли или еще черт знает что. — Я осторожно отстранился. — Только мир в Европе — и без ущерба для моей страны.
— И ты получишь его, клянусь! — Хельга прижала руки к груди. — И получишь вообще что угодно — только скажи. Я действительно смогу договориться с Павлом, хоть наши державы сейчас и воюют — но вот остальные… Ты ведь догадываешься, чего они будут требовать?
— Более или менее. — Я на мгновение смолк, вспоминая все прошлые споры и нынешнюю политическую карту Европы — надо сказать, весьма занятную. — Уверен, и у Георга, и у Жозефа Бонапарта найдется немало претензий к твоему роду.
— Эти старые хрычи будут делить мою страну! — рявкнула Хельга — но тут же взяла себя в руки и продолжила уже тише: — Воспользуются ситуацией, продавят все мыслимые и немыслимые уступки в обмен на помощь, от которой я едва ли смогу отказаться. Прикроются исторической справедливостью и какими-нибудь пактами двухсотлетней давности. А под конец еще и попробуют распилить земли моего отца на Германию, Австрию, Венгрию…
— Не думал об этом… Но ты скорее права, — вздохнул я. — И стариков можно понять: Рейх был грозной силой — и немалой угрозой для всей Европы, так или иначе.
— Нет, Горчаков! Рейх — не был! — Хельга сердито сверкнула глазами. — Он пока еще есть — и будет, пока я жива.
Да уж… Похоже, Георг и Жозеф рановато списали ее высочество принцессу со счетов. Да и мне самому, пожалуй, не стоило видеть в ней несчастную деву в беде. Вряд ли Анну-Марию всерьез готовили занять трон в Вене или учили править — недостаток опыта она с лихвой компенсировала амбициями и волей боевого офицера. И если уж начала “обрабатывать” меня заранее — то и для их величеств грядущие переговоры вряд ли станут увеселительной поездкой.