Они появлялись одно за другим, а еще был пропущенный звонок.
«Где ты?», «Ты дома?», «Эй!», «Ты что игнорируешь меня?» — все эти от Бейли.
Еще от Сета: «Ты дома?»
Пропущенный от мамы, а следом сообщение: «ДОМОЙ СЕЙЧАС ЖЕ».
Туман развеялся, и я могла дойти до дома. Дымка зависла, словно знамя, между домами, но улицы были чисты. Время на экране телефона показывало почти шесть вечера — это невозможно. Я потратила столько времени. Я ведь пробыла там недолго, даже какао не выпила.
Тени вытянулись, выглядывая из-за углов. Пока я шла к дому, зажглись фонари.
Они переливались в тумане, одни щербетно-оранжевые, другие тошнотворно-зеленые. Все дело в сердцевине лампочек и газе, который находится внутри — так говорила мама. Но для меня это выглядело, как мириады волшебных огней. Мой передний двор сиял серебром, белым светом, таким чистым и рассеянным. Я не стала искать ключи. Никто в «Сломанном Клыке» не закрывал двери на замок. Медленно открыв дверь, я надеялась, что в гостиной никого нет. Может, они ушли кафе. В полицейский участок. Или в кино.
Нет, я неудачница. Мама вскочила с дивана, едва не втащив меня внутрь.
— О, посмотрите, кто пришел. Просто спокойно заходит! Где ты была, Уилла?
— В Милбридж, — ответила я. Ложь вышла легкой. — Там продается лодка…
— И ты не могла нам позвонить?
— Сети не было.
Глаза мамы расширились. Она отступила назад, окинув меня взглядом. Взгляд потемнел, а бледные губы плотно сжались.
— Это что кровь?
Я машинально прикрыла порез на руке.
— Я упала. Пустяк.
— Где ты на самом деле была, Уилла?
Наклонив голову, я попыталась проскочить мимо нее.
— Я же сказала, в Милбридж.
Мама грубо схватила меня за локоть холодными руками. Когда я болела, она становилась самой лучшей в мире и хватка всегда была нежной. Знала, когда необходимо приласкать или оставить в покое. Большинство людей не ощущают эту грань. Но в этот момент она злилась.
Мама затащила меня на кухню и отпустила локоть тогда, когда ее ноги коснулись линолеума. Схватив со стойки конверт, она повернулась и сунула его мне. Вскрыв его, я увидела кипу бумаг. От них пахло чужими духами.
— Это твоя повестка, — сказала мама, потянувшись к телефону на стене. — Они придут в школу и лучше тебе быть там.
Пальцы дрожали, когда я начала просматривать бумаги. Я не поняла, что там написано. Приметила лишь следующие слова: «Кому», «От» и «Касательно». Но заголовок обращения был предельно ясен. Меня вызывают в суд. Будут рассматривать вероятность лишения меня лицензии. Несмотря на то, что я догадывалась об этом, все равно возникло такое ощущение, словно меня окунули в холодную воду.
Прислонившись к стене, я изучала документы. Все ясно. Меня обвинили в порче снаряжения Терри Койне. Меня первую будут судить, а его дата суда позже.
Вот значит как? Колесо правосудия крутится быстро для тех, кто портит чужое имущество. Но если ты убийца, тебя выпускают под залог без разрешения на выезд из города. На месяцы, а может, навсегда. Я так сильно его ненавижу.
— Тебя искал отец. А теперь он не отвечает на звонки.
— Прости, — сказала я. Мама провела пальцами по волосам и накрутила их на них. Разгладились морщины на ее лбу, но глаза раскрылись шире. Белки окружали радужки.
Пугающая версия моей матери — хрупкая и ужасающая. Резко втянув воздух и торопливо выдохнув его, она сказала:
— Эта семья рушится на глазах.
А я стояла там, убирая повестку в конверт. Она права, и я понятия не имею, как все исправить. Если это вообще возможно. Время не обернется назад. Леви не вернется домой. Все разбилось вдребезги.