— Вы о чем? — вмешался Бэгмен.
— Об Азкабане, разумеется, — пояснил Мартин. — Международная тюрьма, почти восемь сотен заключенных, многие — на пожизненном. Маньяки, убийцы, каннибалы, насильники, растлители малолетних, члены Культа Теней, Пожиратели Смерти, прочие уроды всех мастей… Мне лично их жалко не будет. Да и им, думаю, смерть покажется милосердием. Особенно рекомендую принять в качестве «материала» членов Культа Теней.
— Почему?
— Они хотели воссоединиться со своими владыками, которыми считают демонов. А тут им дают такой замечательный шанс, да еще и нахваливают их решение… — хохотнул Мартин. — Это — фанатики. Международная секта самых отбитых на голову магов-фанатиков, для которых единственная цель в жизни — это соединиться с Эурис после смерти. Ну, в идеале — еще и весь наш мир соединить с Тенью, но это уже детали.
Спор продолжался еще несколько минут. Каждый имел на счет использования заключенных Азкабана в качестве разменной монеты свое собственное, невероятно важное мнение. Мартин, который, собственно, и предложил идею, настаивал на том, чтобы скормить пламени Кубка двадцать семь узников. Можно даже еще немного сверху, чтобы наверняка. Каркаров, избежавший в свое время заключения в Азкабане путем выдачи подельников, тоже активно был «за» всеми руками и ногами. Даже приводил в пример фамилии и преступления, за которые узников можно было отдать Кубку. Мадам Максим, как и Дамблдор, была решительно против и считала подобный поступок откровенно низким. Бэгмена никто не спрашивал — глава отдела магического спорта вообще едва не потерял сознание от страха и бочком-бочком старался оказаться подальше от Кубка Огня. Наконец, Дамблдор предложил:
— Мы так будем спорить до конца времен. Давайте спросим нашего уважаемого мистера Крауча. В конце концов, он — один из главных организаторов Турнира…
Директор Хогвартса повернулся к мистеру Краучу, который до этого стоял молча и наблюдал за разгорающимся скандалом примерно с той же степенью интереса, с которой литературные критики смотрят на издание очередной бульварной макулатуры в духе «Каникулы с каргой». Некоторое время Крауч молчал, как будто не зная, что ему сказать, но, наконец, он решился:
— Правила непреложны. Требование Кубка Огня должно быть исполнено… Боюсь, господа и дамы, у нас с вами нет выхода, ведь погасить Кубок, находящийся на стадии инициации контракта, еще никому не удавалось. Кроме того, на меньшее Кубок все равно не согласится, не так ли, мистер Штерн?
— Все так, — подтвердил Мартин. — Я, конечно, могу попробовать сбить цену, но тогда придется чем-то компенсировать.
— В таком случае, я склонен считать, что жизни двадцати семи моральных уродов стоят того, чтобы отдать их и не мучить ни их, ни себя, ни Чемпионов.
Мартин хмыкнул. Ну, разумеется. Чего еще можно было ожидать от человека, который не пожалел и отправил в Азкабан собственного сына? Впрочем, Мартин считал, что Крауч в том случае был прав. Закон суров, но это Закон.
— Заключенных мы доставим, — проговорил через силу Дамблдор, понимая, что остается в меньшинстве. — Двадцать семь нелюдей, которые сами предпочтут смерть Азкабану. Мартин?
— Да, профессор?
— Что вы говорили по поводу Награды?
— Я бы рекомендовал сменить ее хотя бы на вечную жизнь. Вечная слава — слишком мелкий трофей для мероприятия такого уровня.
— Вы можете предложить данное изменение в договор?
— Естественно.
***
— Это еще что за черти?
— Охрана, разумеется, — чуть улыбнулся Дамблдор.
— Как-то не похожи на авроров, — хмыкнул Мартин. — Я бы скорее сказал — какая-то ЧВК{?}[Частная Военная Компания, считай — наемники].