Бог ты мой, Диана в танце вся светилась от счастья! Мягкое сияние окутывало ее золотой вуалью и волшебным образом преображало ее взгляд и улыбку. Она впервые наслаждалась своей магией, а я – далеко не в первый раз – ее колдовской красотой, лучистым светом, теплом и дурманящим запахом луговой манжетки и ивового сока…
Я позволил себе потерять голову от всей этой невероятной лавины ощущений, которые я не испытывал очень давно, да и было ли это вообще? Диана, такая умиротворенная, такая счастливая, такая податливая в моих руках была мне ответом на все мои молитвы, на все мои вопросы к мирозданию. Ее руки, обнимавшие меня. Ее губы, наполнявшие меня трепетным теплом. Ее дыхание, вливающее в меня жизнь. Моя Диана. Моя…
Но за все в жизни нужно платить. Только прискорбно, что зачастую момент расплаты приходит сразу же за мигом счастья, не давая насладиться сполна и поверить самому себе, что счастье – было.
Расплата настигла меня той же ночью в лице Доменико Микеле – посланника Конгрегации, который явился отобрать у меня мою Диану и доставить ее на допрос в Венецию, где – сомнений не оставалось – она попадет в руки безжалостных существ, одержимых Книгой Жизни. Один только Питер Нокс чего стоил, не говоря уже о Герберте и о самом Доменико – подлом и мерзком вампире, умудрившемся проникнуть в Сет-Тур по праву происхождения. От него исходила наглая самоуверенность и неприкрытая ненависть, рожденная нашими с ним давними счетами. Предвкушая реванш, он хищно улыбался и нарочито растягивал слова, упиваясь мнимым превосходством, а у меня внутри клокотала ярость, и хотелось вцепиться ему в горло, чтобы исторгнуть оттуда посмертный хрип вместо ядовито-медового голоса, произносящего приговор.
– Диана Бишоп, ты должна явиться в Конгрегацию для допроса и отдать нам Книгу Жизни.
– Передай Конгрегации, что у меня ее нет. Если она им нужна, пусть возьмут сами!
Ma vaillante fille*, которую я так любил и которой так гордился в этот момент! Но, видимо, мне плохо удалось скрыть эмоции, либо все и без того было настолько очевидно, что Доменико сделал единственно правильный вывод.
– Дело вовсе не в книге, верно? Нет… Все дело в ней. Вы нарушаете Соглашение.
Это был конец.
Крах всех моих простодушных надежд быть с Дианой вопреки нелепым законам тысячелетней давности и как можно дольше скрывать от нее их существование. Но Соглашение – козырь в руках Конгрегации и Доменико, тем более сильный, что Диане о нем известно не было.
– Надо же, она даже не знает! Мэттью, ты лишился рассудка.
Возможно. Однако моей выдержки хватило на то, чтобы улыбнуться Диане и отправить ее в дом с Мартой: она не должна была видеть, как я набросился на Доменико и вышвырнул его из Сет-Тур.
Он исчез, но свое черное дело сделал. Подлая змея успела укусить, прежде чем уползла во тьму. И яд ее стремительно пропитывал и отравлял мое сознание, изгоняя иллюзии, которые тем не менее нельзя было скрыть от Изабо.
– Мама, я люблю ее.
– Я это вижу. Я согласна с Доменико. Отдай ее им, и тогда они ее не убьют. Иначе ей конец.
Да, устами моей матери говорила горькая истина – это был конец. Одно я знал точно – Диану я им не отдам, какую бы цену мне ни пришлось заплатить за это неповиновение Конгрегации. А вот Соглашение… Оно категорически запрещает личные отношения между видами, поскольку их смешение когда-то слишком бросалось в глаза, нарушало баланс силы и могло выдать нас людям. А от этого могли пострадать не только мы сами, но и наши семьи: моя и ее. Все, что дорого нам обоим.
Пока я возвращался в дом, решение пришло само собой. Поднимаясь, я ступал не по древним каменным ступеням родового замка, а по обломкам неслучившейся жизни, которую я посмел представить себе рядом с той, которая стала для меня дороже всего моего полуторатысячелетнего существования. Я чувствовал себя так, словно с меня только что содрали кожу. Нечто хрупкое и удивительно чистое связывало меня с ведьмой, а по венам, сколько ни отпирайся, текла кровь вампира.
И отрицать этот факт было невозможно.
Что бы ни ждало нас впереди, сколько бы мне еще ни пришлось встретить и проводить веков, я никогда не забуду помертвевший взгляд Дианы, когда я сообщил ей о том, что Соглашение мы нарушать не станем. А значит, вместе нам не быть.
– Бросить меня – это не выход! Я люблю тебя. Скажи мне, что ты чувствуешь. К черту Соглашение! К черту Конгрегацию! Что ТЫ чувствуешь?