Малахи стояли, уставившись себе под ноги, разве что хельт смотрел прямо.
— Я стара. Я проводила к Праматери мать, четверых детей и троих внуков. Они ждут меня, уже разожгли огонь и замесили тесто на лепешки. И когда я войду в дом, они встретят меня улыбками, скажут, что засиделась я в надземном мире. Я уже давно жду встречи с моими родными. И если кто-то захочет лишить меня доброго посмертия, того я утащу в безлюдные земли за собой.
Одна женщина всхлипнула. Красная полоса наискось, черный подбородок.
— Ты, — старуха ткнула в нее пальцем. — Говори!
— Мы… мы не хотели сломать союз. Тот жженый остался жив.
— Зачем?
— Это безлицые разрушили союз. Они убили малаха. На нас не падет проклятье! — выкрикнула женщина.
Большуха подошла к ней и ударила наотмашь. Хельт дернулся, но остался на месте.
— Дура. Если я приду в твой род и вспорю твоему ребенку живот, вспомнишь ли ты о мире между нашими родами? — старуха схватила красно-черную за шею и приказала: — Взять их.
Люди большухи тут же скрутили красно-черных. Всех троих, кроме хельта. Хельт легко отшвырнул нападающего и выпалил:
— Это твоя вина! Твоя и других старух! Это вы отдали силу безлицему! Как малахи могут стать сильнее, если вы им мешаете?
— Серолицые думали так же. И где они сейчас? Сколько воинов погибло из-за них?
— Малахи стали так слабы, что не могут сами убить одну тварь.
Большуха отбросила малаху и подошла к хельту едва ли не вплотную. Выглядели они забавно: невысокая сморщенная старуха и рослый крепкий мужик, вот только силой от них веяло почти равной.