– Эй, прислужники, поднимите мне веки! – пробулькал Квви.
Позади него раздался шелест маленьких крыльев, и из темноты выпорхнула стайка импов. Маленькие крылатые демонята размером с собаку проворно подлетели к огромному хозяину, разбились по паре на каждый глаз и принялись поднимать набухшие веки. Паразиты забеспокоились и шустро разбежались подальше от головы, создав толчею в районе шеи.
– Не смотрите ему в глаза, – спохватившись, предупредила суккуба спутников.
Никто не знал, чем это может грозить: окаменением или еще каким проклятием – но все сочли за лучшее пристально начать рассматривать грязь под ногами, а Адинук привычным движением извлек из кармана маску и тут же надел ее.
– Хиенна, дорогая, – обрадовалось чудище. – Для тебя мои двери всегда открыты, в некотором роде, конечно. Королева повелела не пускать тебя. А кого это ты мне привела? Подарочки? Так много сразу, и все такие вкусненькие.
– Это со мной, – тут же осадила его демонесса.
Монстр досадливо заворчал.
– Твоя мамочка всегда приносила мне сладенькое, – мечтательно сказало существо, растягивая слова и зыркая бусинками глаз в надежде поймать чей-нибудь взгляд. – Может, хотя бы мара?
– Прости, дорогуша. Обещаю, что как только стану королевой, сразу накормлю тебя до отвала, – пообещала Хиенна, сопроводив свои слова утвердительным кивком головы. – Это будет скоро.
– Ладно, ловлю на слове, – согласился привратник, легким движением передней лапы распахивая двери.
Импы тут же отпустили веки, и страж пополз в свой угол, лязгая цепью при каждом движении. Бесенята с хохотом и повизгиванием унеслись в темноту вслед за хозяином. У каждого в лапах было по надкушенному кровососу с тела хозяина.
Компаньоны проводили их настороженными взглядами.
– Что это было? – выдохнул потрясенный Михель.
– Он очень старый, – пояснила суккуба, войдя в ворота и жестом поманив остальных за собой. – Был проклят вечно не спать, вечно не мыться и всегда стоять на страже в этом подземелье. Видели цепь? На ней сильнейшее заклятие.
– А что не так с глазами? – поинтересовался Гарб, оглядываясь.
– Если он поймает чей-то взгляд, то будет читать стихи собственного сочинения, пока слушатель не упадет замертво. Как вы понимаете, в этой пещере и с его зрением видит он не так много, поэтому стишки весьма специфические, а убежать не получится.
– Я скорее от вони этого поэта упал бы, – пробормотал Адинук, морщась от воспоминания.
Суккуба прибавила шагу.
– Да, или стихи, или запах, – подтвердила принцесса. – Он так охотится. Еще крикнуть может, очень громко – тоже оглушает и с ног сбивает. И эти его блохи или кто там по нему ползает – никакая отрава от них не помогает, хоть всю цитадель водой залей.
– А как же импы? – спросил сбитый с толку Гарб.
– Эти глуховаты и туповаты, – криво улыбнулась девушка. – Им, можно сказать, все равно. Мы пришли.