Парень напротив ухмыльнулся в ответ.
Он шагнул навстречу Рыжему. Увернулся от сверкнувшего выпада, грозившего оставить его кишки на мостовой. Сделал еще шаг и перехватил руку наемника. Его пальцы даже не могли охватить запястье Рыжего полностью, но, черт возьми, тому никак не удавалось вырваться или свалить противника с ног.
— Кто вас нанял, милейший?
Ясный, хорошо поставленный голос странного юнца эхом разнесся меж каменных стен. Рыжий мотнул головой, отказываясь говорить, и его запястье тихо хрустнуло. Кисть безвольно обмякла, выронив нож. Заорав от боли, наемник попытался достать мальчишку здоровой рукой, но был отброшен назад на камни мостовой.
— Мерзавец... — выплюнул он. Перед глазами мелькали разноцветные пятна, яростно вспыхивавшие при попытках пошевелить кистью. Рыжий задыхался от боли и ярости. Он мог бы выкрикнуть: «Я достану тебя, урод!» или «Сегодня ты домой не вернешься!», но па учил его не разбрасываться пустыми обещаниями. Поэтому Рыжий сжал зубы и молча поднялся на колени.
— Ну, давай, — поманил его юноша. Над дьявольской улыбкой, расцветшей на его узком лице, зажглись желтые огни глаз.
В следующее мгновение в голову Рыжего влетела арматура, отбив мужчину на добрых пару метров вниз по улице.
***
Тиканье напольных часов вводило в бешенство, медленно и неумолимо, словно капли из протекающего крана. Танцующей походкой Кристиан подплыл к массивному корпусу из красного дерева и изо всех сил вдарил по стенке у циферблата. Тиканье стихло, и стрелки замерли. Однако легче не стало. Вся эта тяжелая атмосфера роскоши и старины навевала воспоминания о родном замке в Брюхвальде.
Кристиан уселся в хозяйское кресло и вновь взглянул на покрытую каплями крови записку. Слов в ней было немного. «Кристиан Фэй 11-00» — гласила она.
Одиннадцать часов. Время, когда Фэй договорился навестить одного почтенного коммерсанта.
Склонившись к бумагам Расмуса-старшего, он наугад вытащил из стопки письмо. На строках теснились аккуратные буквы, столь же уверенные и лаконичные, как и в маленькой кровавой записке наемника.
Не зря все казалось слишком простым. И радушие, и нелепое согласие Расмуса были лишь фарсом. Кристиан горько хмыкнул. Как ни печально, подобные ситуации случались пугающе часто. С возрастом люди теряли способность верить в добро и чудеса.
Дверь в кабинет отворилась, впустив дородного хозяина дома. На сей раз его внушительный живот был стянут широким кушаком халата. Дорогого, расшитого в южном стиле. Спрятав записку в карман, Кристиан встал и протянул руку.
— Доброе утро, господин Расмус! — улыбнулся он, с удовлетворением отметив крайнюю растерянность на лице вошедшего. Так и не дождавшись ответного рукопожатия, он убрал ладонь. — Как вам спалось? Спокойно?
Растерянность на лице Расмуса постепенно перетекла в испуг. Чашка на блюдце в его руках принялась позвякивать, и он поспешил поставить кофе на стол.
— Вполне, спасибо, — ответил он, старательно отводя взгляд. — А вы, господин Фэй?