Геннадий поражённо смотрел на него, не в силах уложить в голове то, что сейчас прозвучало. Когда догоревший окурок стал жечь пальцы, он чертыхнулся, стряхнув его в пепельницу.
Кирпичи. Да, очень интересные. Мощные, крепкие и непробиваемые. И намертво застывший цемент между ними. Ни капли эмоций. Ни капли.
- Да, извини, что не рассказал раньше, я не подумал, – тихо добавил Фёдор, глядя на ошарашенное лицо друга. Все силы уходили на сдерживание эмоций, и контролировать мимику не было возможности. – Я пойму, если ты не захочешь со мной общаться…
- Ты думай что говоришь! – Геннадий буквально физически почувствовал, как волна злости вырвалась из такой надёжной стены, и ударила прямо по отошедшему к стене другу. Фёдор молча сполз на пол, на колени, обхватив себя руками. – Ты за кого меня принимаешь?!
Сейчас – это казалось правильным. Как бы Геннадий ни презирал себя за эту мысль – это было именно наказание.
- Вот сейчас это справедливо, – глухо проговорил он, бессильно падая рядом с другом на колени. – Ты ударил словами, а я вот так. Спасибо за демонстрацию. – Он положил руку на плечо Фёдору, глубоко вздохнув и сознательно заталкивая все обрывки эмоций за стену. И цементом сверху, чтобы наверняка.
- Прости. – Они сказали это почти одновременно, и одновременно улыбнулись, разряжая остатки напряжённости.
Звонок в дверь оборвал непростой разговор. Гостью встречать пошли вместе. Геннадий постарался не обращать внимания на напряжённо застывшую спину друга и застарелую тоску в опущенных глазах: больше он ни о чём не просил, но Геннадий завязал своё нутро в узел, нацепляя на лицо нейтральную вежливую улыбку – ему было не привыкать вести светские беседы с теми, кого хочется как минимум обматерить.
Елизавета Петровна стояла в прихожей в ореоле хищной Силы. Медно-рыжие волосы были аккуратно заколоты массивным золотым гребнем с крупными изумрудами, переливающимися на свету, зелёные глаза хитро мерцали из-под длинных, пушистых ресниц. Точёные линии лица и шеи, молочно-белая кожа без единого изъяна – Королева, как есть.
Валентина как раз уговаривала гостью остаться на чай – как всегда, в своем репертуаре.
А Геннадий заставил себя не шелохнуться под острым, враждебным взглядом, и не ответить агрессией.
- Елизавета Петровна, какая неожиданность. Приветствую вас в моем доме. – Максимально нейтральная вежливость, ни больше, ни меньше.
- Геннадий… – волна чужой Силы, властная, требовательная, бесцеремонно направилась прямо к нему, и он сам не заметил, как все стены исчезли под напором внезапно всплеснувшейся собственной энергии. Они стояли и смотрели друг на друга с безупречными вежливыми улыбочками, почти физически ощущая это незримое столкновение Сил.
Едва уловимое движение ресниц, и Геннадий почувствовал, как чужая энергия отходит от него, окутывая свою хозяйку мягким, невидимым плащом. Он попытался сделать то же самое, и удивился, как легко это получилось повторить.
- Очень приятно познакомиться, – она растянула губы в своей приторной улыбочке, и генерал заставил себя ответить такой же нейтральной улыбкой.
- Взаимно.
- Гена, у меня чай скипел. Пойдёмте ужинать, Елизавета Петровна, вы же с работы? – громкий голос Валентины оборвал начинающиеся игры в «гляделки», и Геннадий был как никогда благодарен жене за такую нужную паузу.
- Не хотелось бы вас обременять, Валентина Александровна, Геннадий Михайлович, кажется, очень удивлён моим визитом, – за секунду передышки Геннадий успел построить новую монолитную стену, и сладко-приторный голосок рыжей ведьмы не вызвал никаких лишних эмоций.
- Не стоит беспокоиться, Елизавета Петровна, вы нас ничуть не обремените, если останетесь на чай. Мне будет очень неудобно оставлять даму без ужина, это вредно для здоровья.
- О, как это мило с вашей стороны, Геннадий Михайлович! В таком случае, я приму ваше приглашение, Валентина Александровна.
Геннадий надеялся, что сможет пережить это небольшое чаепитие и не подавиться. Ну, удалось же ему в своё время вполне мирно отобедать в элитном ресторане Москвы с министром финансов, пытаясь убедить человека, который в жизни не знал, что такое нужда, что солдатам нужно платить нормальные деньги, а не те жалкие гроши, которые перепадали им из месяца в месяц из дырявого решета тылового департамента.