Теперь зал был абсолютно пуст и казался еще огромнее. Драгоценные щиты и даже позолоченная резьба давно были безжалостно содраны с колонн и сводов. Были сожжены все золотые рамы картин, чтобы извлечь из угля чистое золото. Только несколько гобеленов с портретами славных предков, за которые не удалось выручить ни гроша, укоризненно смотрели на Дика с высоких стен. И с другим выражением, ободряюще и ласково смотрел портрет матери над камином.
Дик снял портрет со стены и внимательно разглядывал его, стараясь запомнить каждую мелочь. Несколько часов этой долгой ночи он смотрел на лицо красивой дамы в простом бархатном платье строгих геральдических цветов. С гербом ее рода, вышитом на плаще, закрывавшем одно плечо. По этому портрету отец влюбился в нее и сделал предложение дочери барона, которую до тех пор ни разу не видел, но был наслышан о ее красоте, добродетели и твердом характере.
Если бы у него был медальон с изображением матери, Дик предпочел бы сохранить его, даже если бы тот стоил немалых денег. Ведь его можно всюду носить с собой. Но портрет слишком велик. А допустить, чтобы эту картину обменяли на хлеб, Дик не мог, ведь тогда она достанется кому-то чужому. Посмотрев в последний раз и надеясь, что этот образ не изгладится из его памяти, Дик бросил портрет в огонь и отправился спать.
Утром следующего дня Дик вышел за кованые ворота замка, оставив за собой все двери открытыми. И всем встречным крестьянам и соседям, которые спрашивали его, что он собирается делать дальше, Дик отвечал, что замок Пангир и все его земли отныне принадлежат любому, кому они только понадобятся, в совершенно равных правах. А ему нет до этого никакого дела.
Он ушел по дороге к лесу и скрылся в тени его зеленых ветвей. Бросив родовой замок, он не взял с собой ни еды, ни оружия, ни какого другого имущества. Ему было уже больше двенадцати лет, он считал себя вполне взрослым и не обязан был никому из живущих на свете давать отчет в своих действиях.
Дик сдержал слово и был свободен. Границ для него отныне не существовало.