— Поразительный полёт мысли.
— И что однажды мы сможем путешествовать между этими мирами!.. Глупо? Возможно. Но это тоже-
— Скорее всего, лет через семьдесят, — перебил его Орочимару.
Иноичи вдруг пришла идея в голову.
— А может, лет через пятнадцать?
— Хорошая попытка, но нет, — уже не с такой печальной улыбкой покачал головой саннин.
— Так… А… Археология? Нет? Что там ещё есть… История? Театр? — спохватился. — Да! Слушай, как только Шикаку наденет шляпу, нам ведь срочно нужен театр! И психиатрическая клиника! Вообще, госпиталь тоже было бы неплохо поднять с колен, хотя, я, конечно, не намекаю!..
— А верить-то во что? — со вздохом перебил его Орочимару.
— В себя?..
— Было.
— В других?..
— Проехали.
— В любовь?..
— К кому?
— В научно-технический прогресс, просвещение общества и эволюцию норм морали и этики? Только без попытки отмены смерти.
Орочимару по-совиному наклонил голову вбок. Прикрыл глаза в глубоком раздумье.
Иноичи даже показалось, будто змей заснул. Но не могло такого быть, конечно.
— Пока сойдёт, — ответил саннин долгую паузу спустя, не размыкая глаз.
— Пока сойдёт, — с облегчением выдохнул Иноичи.
А сам подумал: в силу раскаяния… в прощение… в любовь, существующую вне пространства и времени… в великое добро, на которое способен даже незначительный человек… в прекрасное…
Это всё придёт. На грани жизни и смерти, или во вторник утром за чашкой кофе, или в пятницу после весенней грозы.
Оно приходит.
Оно придёт.
Комментарий к 9. Иноичи
Канонная реабилитация Орочимару мне всегда казалась немного странной. Отказ от гордости, признание своих ошибок и раскаяние не совсем так работают, согласно Достоевскому и вообще всем мыслителям двадцатого века, травмированным… многим.
Кстати, не знаю, обратили ли вы внимание, но чеховское ружьё с Орочимару появилось ещё в первой главе; я тот диалог с Канкуро продумывала месяц, наверное.