— Выслушайте меня, наконец! Это важно.
Ведьма устало улыбнулась:
— Что ж, говорите.
— Вас призывает король.
— О чём он, тётушка?
— Вы, верно, бредине, благородный Севериан. Меня?
Севериан рыкнул:
— Три дня и две ночи назад. Тайно, бесы вас раздери. Я продирался через ущелье, через проклятую долину, думаете, мне смешно? Я прибыл передать весть: король призывает хозяйку Тихой долины, — рыцарь пристукнул кубком о стол и потребовал: — Вы должны подчиниться.
— А если я не хочу-у? — устало вздохнула Вестариана.
— Велел передать…
— Что же?
— Издыхает.
— Кто, тётушка?
Ведьма вздрогнула, словно её тени плетью хлестнули. Её красиво очерченные губы сжались и… Севериан не поверил своим глазам: уголки губ ведьмы мелко задрожали. Она расстроилась? Испугалась? Короткое «издыхает» всколыхнуло бурю в этой спокойной, горделивой особе. Барон даже пожалел о сказанном. Почто королю припёрло передавать именно слово в слово? Ведьма не ведьма — на светлых ресницах хозяйки сверкнула слеза, а Севериан ненавидит быть причиной женским слезам. Что у них там… издыхает?
Назвавшаяся Вестарианой поднялась и отошла к тёмному окну, не обращая внимания на удивлённое щебетание Миры. Отвернулась в ночь. А в спину рыцарю из-за кресла зазвенело обидой:
— Вы… Вы… Вы чудо-о-овище! Я никогда не видела, чтобы тётушка плакала. Да я.да.да за э-это… я вас… — девичий кулачёк отчаянно саданул по плечу клюющего носом барона. Под кулачком звякнула кольчуга, и так захотелось спать — просто убийственно.
Погружение в смертельную дрёму остановило короткое ведьмино: