Библиотека нашлась на втором этаже клуба. На открытой двери была и табличка с именем ее заведующего - Толстова Ивана Сергеевича. Но к книжным полкам я даже не пошел - мое внимание сразу привлек стол библиотекаря. Там лежала тетрадь с густо исписанными страницами, а рядом алели пятна засохшей крови. И валялся пистолет, в котором я без труда узнал "макаров". Еще на столе были четыре стрелянные гильзы, а подойдя ближе я заметил другие три на полу. И вновь ни тела, ни скелета... Лишь ставшая уже привычной находкой пустая скомканная одежда. Может хоть эти записи прольют свет на разыгравшуюся здесь таинственную трагедию. Я осторожно сел на стул, переложив на стол смятый костюм, и, включив фонарик, стал читать.
"Не знаю, зачем я пишу сейчас эти строки... Ведь их не прочитают "археологи будущего" или хоть кто-то еще из живых. Наверно это просто давняя привычка разговаривать сам с собой через дневниковые записи, возможно, я хочу оставить после себя хоть какой-то след, даже если его никто не найдет, может просто попытка сохранить здравый рассудок в последние минуты моей жизни и не податься отчаянию... Впрочем, в моей душе теплится крохотная надежда, что кто-то все же прочитает когда-нибудь эти строки. Раз в этом чистилище появились мы, то почему ж тут не может появиться потом еще кто-то? Надеюсь, что тогда эти строки уберегут их или хотя бы предупредят о живущем тут дьяволе..."
У меня внезапно пересохло во рту. Глотнув воды из фляги и положив рядом на стол "Дракона", что б его можно было быстро схватить, я углубился в чтение снова.
"Никто из здравомыслящих людей не сомневался, что новая мировая война все равно будет. Хоть и получилось ее избежать в бурные тридцатые-сороковые годы, когда казалось, что мир катится в тартарары. Но тогда удалось ограничиться несколькими мелкими и крупными, но все ж местными войнами. Они, однако, не решили всех противоречий и обид, оставшихся с Великой войны, зато перекроили политическую карту мира и заложили основу для новых конфликтов. Скажем, Тихоокеанская Конфедерация враждовала с двумя империями - Европейской Священной и Японской. Последние при этом были и врагами Атлантического Альянса с Советским Союзом. Между же Конфедерацией, Союзом и Альянсом были то сотрудничество с торговлей, то бряцание оружием. Появление и применение атомных бомб в конце сороковых ужаснуло на время весь мир, но ведь никто не мог позволить себе не владеть таким оружием, когда у врагов оно есть или будет. Разведка с наукой сработали прекрасно, и атомные, а потом и ядерные арсеналы появились у всех великих держав. На Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке страсти кипели почти постоянно - то политические кризисы, то боевые действия. В буферных странах Восточной Европы было спокойнее, но там жили в вечной ситуации "между молотом и наковальней".
Не "рвануть" просто не могло. Вот оно и рвануло... Удивительно еще, что так поздно - только двадцать шестого августа семьдесят восьмого года, когда Япония начала боевые действия против Тихоокеанской Конфедерации, последнюю почти сразу поддержал Альянс, а против него выступила СЕИ. Была надежда сначала, что СССР останется в стороне от этого безумия, но не получилось - японцы нанесли удар по нашему конвою. Вроде бы как по ошибке, но это уже не имело значения... Горячие головы из нашего Тихоокеанского флота "приняли ответные меры", переговоры же о мирном урегулировании произошедшего были сорваны, не успев толком начаться.