- Боже мой, Боже мой!
Огромный кусок потолка размером с обеденную тарелку упал прямо перед ней. Либо ей просто повезло, либо она каким-то образом почувствовала опасность, но буквально за мгновение до этого она перестала крутить колеса коляски. Кусок потолка рухнул на пол возле ее ног.
- Боже мой, Бо...
- Эй, Ма! - крикнул Стэнли. - Небеса рушатся!
Казалось, она совсем его не слышала.
Спустя какое-то мгновение, дом рухнул. Но не весь. Лишь та часть, в которой не было людей. Стенли даже мог видеть уголок кресла, на котором сидел совсем недавно: он торчал над обломками арки столовой. Перед его глазами пролегала самая настоящая пещера, собранная из обломков мебели, груды дерева, бетона и штукатурки. Сквозь густой туман пыли, он увидел солнечный свет, пробивающийся сверху над огромными завалами мусора.
- Святое дерьмо, - пробормотал он.
Пока не поздно, нужно поскорее уносить отсюда свою задницу. Он представил себе, как отбегает от двери, пробирается сквозь руины, поднимает из инвалидной коляски мать и волочит ее к выходу, уворачиваясь от падающих обломков. Наконец, они добираются до двери и выходят наружу, в то время, как рушится остальная часть дома. Но он лишь думал об этом, а не ДЕЛАЛ этого. Что, если оставить ее? Что будет, если оставить ее здесь, когда дом упадет окончательно? Не будет ли он потом чертовски об этом сожалеть? Нет, нужно думать о своей собственной заднице и уносить ее отсюда как можно скорее. Не успел он наклониться и перекинуть ногу через то, что когда-то было порогом, землетрясение прекратилось. Ужасный рев сменился глубокой тишиной, которую прерывали лишь тихие звуки. Стэнли слышал скрип обломков под своими собственными ногами. Откуда-то издалека раздавались гудки автомобильных клаксонов и завывания сирен домашних сигнализаций. Где-то совсем далеко лаяли собаки. Инвалидная коляска матери молчала. Так же, как и она сама. Он посмотрел на нее. Она сидела неподвижно, все еще склонившись над колесами коляски и крепко сжимая те руками.
- Мама? - спросил Стэнли. Она не шелохнулась. - Мама, ты в порядке?
Стэнли выпрямился.
- Мама?
Она подняла голову. Облачка белой пыли взмыли вверх над ее волосами и плечами, когда она села. Очки в розовой оправе болтались на одном ухе. Она поправила их. И повернулась к Стэнли. Ее подбородок дрожал. Изо рта стекала слюна, оставляя блестящую полосу на покрытой белой пылью коже. Дрожащим, тихим голосом, она спросила:
- Все закончилось?
- Закончилось, - сказал ей Стэнли. И подошел ближе.
- Что же мы теперь будем делать?
- Не волнуйся, - сказал Стэнли. Он присел рядом с ее инвалидной коляской и взял в руку небольшой кусок штукатурки размером с плитку. Он поднял его над головой. По выражению ее глаз он догадался: она поняла, что сейчас произойдет.
- Стэнли!
Она съежилась, подавшись в сторону и начала поднимать руку. Хорошая, крепкая плита из гипса разбила ее макушку. Раздался глухой стук. Она крякнула. Очки соскочили на кончик носа, но не упали. Стэнли выпустил гипсовую плиту. Отскочив от правого плеча матери, та упала на пол. Какое-то мгновение она сидела неподвижно. Стэнли поднял плиту. Пока он раздумывал, следует ли ударить ее еще раз, ее голова упала вниз. Медленно, она наклонилась вперед. Руки обвисли. Они упали на юбку, проделав между бедер углубление. Она наклонялась все ниже и ниже, будто надеясь заглянуть за собственные колени и отыскать что-то под креслом. Стэнли сделал шаг назад и посмотрел. Она наклонилась вперед уже настолько сильно, что костяшки пальцев касались мусора на полу. Настолько, что ее задница уже слегка приподнялась над сиденьем. Голова ударилась об пол. Она сделала неуклюжее, кривое сальто, демонстрируя серые колготки под юбкой и Стэнли отвернулся, чтобы не видеть этого. Ее ноги упали на пол довольно быстро. Концы туфель звякнули об осколки оконного стекла. Она дернулась, как будто пытаясь сесть, снова обмякла и замерла. Стэнли легонько ударил ее носком мокасина по бедру.