Лести поднял бокал.
- Ваше здоровье, граф.
Патрик пригубил.
- Действительно, не уступает. Потрясающе… вот где нужно искать пополнение столичным погребам.
- Хотите предложить его лерренским виноторговцам? - улыбнулся Ретель. - Я бы, пожалуй, доверил вам представлять мои интересы в столице. Потом бы вы доросли до собственного торгового дома... - граф, забавляясь, стал загибать пальцы, - затем стали бы скупать виноградники... а потом основали собственную марку вина. Как вам такие перспективы, господин ван Эйрек?
- Упаси меня Боже от торговли, - Патрик с притворным ужасом замахал руками. - В роду ван Эйреков никогда не было ни одного мало-мальски заметного и процветающего торговца. Но... - он без улыбки взглянул на Ретеля, - я счел бы за честь работать с вами, ваше сиятельство, в сфере ваших прямых интересов.
- Мои прямые интересы сейчас, как вы уже могли убедиться, - это псарня, охота и лошади. И судьба детей, конечно же. Ах да, и тяжба с монастырем, хотя этот интерес, - граф поморщился, - приносит гораздо меньше удовольствия, чем вышеперечисленные.
- Все течет, все меняется, - заметил Патрик. - Псарня и охота – вещи замечательные, но ведь не навсегда же? Как говорил мой отец, от дел нужно отходить лишь тогда, когда не в силах встать на ноги. Да и судьба детей зачастую зависит от наших поступков. А тяжба... – он улыбнулся, - смею надеяться, она разрешится к вашей выгоде, ваше сиятельство.
- Ваши бы слова да Богу в уши. Впрочем, Он-то как раз покровительствует моим соперницам, кому же еще. Но мать-настоятельница и у нынешней власти в фаворе, а тягаться с королем Густавом...
- Густав не вечен, - Патрик по-прежнему пристально смотрел на графа. - И в
наших с вами силах... изменить то, что нам не по душе.
Ретель помолчал. В стекло билась, мотаясь под порывами ветра, ветка вяза; вино в бокале при сумрачном свете ненастного дня казалось почти черным.
Граф качнул в руке бокал и вздохнул:
- Да, пожалуй, вы правы, ваше высочество.
Патрик помедлил. Спросил негромко: