Сказка о принце. Книга вторая

Конечно, ей давали советы: и бабка Катарина, и соседки. Но странное дело – если бабку она слушалась подчас даже с удовольствием, и воркотня ее не вызывала протеста, то любые замечания соседок Вета воспринимала в штыки. Иногда едва сдерживалась, чтобы не ответить дерзостью. И понимала вроде бы, что с добром, что хотят как лучше – а вот поди ж ты… Вечернюю болтовню и сплетни она пропускала мимо ушей, но – да не лезьте же вы к ней, она сама знает, что лучше для ее ребенка! С грустью сравнивала Вета этих простых, бесхитростных женщин с подругами матери или просто знакомыми дамами ее круга. Ни одна из этих дам, конечно, не стала бы тормошить и тискать малыша, щипать его за щечки, рассказывать о том, что «у меня, когда кормила, так грудь трескалась, так болела – аж молоко с кровью шло, а я морковку привязывала, ты обязательно так сделай». Такт и деликатность, за редким исключением, - достояние знати. Дура, ругала себя Вета, у тебя уже был случай убедиться, что это не так, вспомни Магду, вспомни Юхана и бабку Хаю… и все равно: не могла она примириться теснотой и убогостью этого маленького тихого мира.

Как не хватало ей книг, разговоров, какие бывали прежде у Изабель, всей прежней яркости и наполненности жизни, о которой она, казалось, давно забыла, да вот поди ж ты – тянет обратно, оказывается. Ей даже наяву порой мерещились балы… она кружилась, улыбаясь, в вальсе в паре с кем-то знакомым, только лица не разглядеть, говорила что-то, а музыка звала, манила так волнующе и прекрасно. Плач Яна вырывал из чудесной сказки, но переодевая или укачивая малыша, Вета все еще слышала сладкую эту музыку. И Патрик – она знала – тоже был где-то рядом…

Господи, неужели никогда, никогда больше не будет этого?

Маленький живой росток единственный привязывал ее к жизни…

 

* * *

 

Лейб-гвардейский Императорский полк был в Леране самым привилегированным, элита из элит, лучшие из лучших, и служили в нем сыновья самых богатых и знатных дворянских родов страны. Полковник Эжен де Лерон к сказочно богатым себя не причислял, но род его был древним, восходящим еще к Смутным временам. Пять сотен лет де Лероны верой и правдой служили королю и Отечеству на военном поприще. Поэтому назначение молодого Эжена – тогда еще лейтенанта - в Императорский полк ни у кого не вызвало изумления. Сам де Лерон службой своей гордился негромко, но твердо. Когда был совсем молодым, гордился командирами, когда получал каждый следующий чин, славил короля и собственную шпагу, приносящую ему удачу. Гордился… до недавнего времени. Чем будет гордиться его сын, когда – если! – выберет стезю военного?