— Что это?! — Хоффенберг с отвращением окинул взглядом пачку мятых листов, на верхнем из которых красовалась надпись с пропущенной буквой: «Сена третья», и сурово воззрился на Ярнока.
— Совсем новая пьеса, — сказал Ярнок, преданно глядя ему в глаза.
Хоффенбергу пришло в голову: будь у Ярнока хвост, он им завилял бы.
— Кто? — прищурился Хоффенберг.
Ярнок пожал плечами.
— Его зовут Альбрехт Линдентон.
— Как-как?
— Да… но знаешь… Он производит впечатление… Сильное, я бы сказал.
— Тут что-то про носферату… Ты мне предлагаешь новый «Бал вампиров»?
— Не совсем. Но, согласись, готика популярна. И ты сам собирался звонить правообладателям.
— Это еще ничего не значит.
— Бела Фехер от сюжета в восторге…
— Бела Фехер! — закатил глаза Хоффенберг. — Ты думаешь, я буду прислушиваться к мнению смазливого юнца, который искренне считает себя вампиром и изображает такового где надо и не надо?
— Между прочим, наверху, — Ярнок возвел очи горе, — Белу ценят. И когда в прошлом году он играл Герберта в «Бале Вампиров», то срывал овации. И когда был заменой Смерти в «Элизабет»[9]… Я не говорю о том, что сейчас мы имеем заполненный партер, главным образом, благодаря ему…
— А партитуру вы изучали всю ночь вдвоем. В его квартире, — произнес Хоффенберг.
Ярнок вспыхнул.
— Причем тут это? Ты признай, пьеса довольно оригинальна…
Хоффенберг переложил несколько листов.
— Да тут сам черт не разберется…
— Они просто немного не по порядку…
— Кё-даль? — вопросительно уставился на него Хоффенберг. — Эсте-хеги?
— Это реальные места, они имеют немецкие названия. Вот, смотри…