Как только нелюдь открыл дверь наружу, мне в глаза ударил яркий свет. Он вытолкнул меня вперед. Я было рванулась, ощутив свободу от его лапищи, но тут же замерла.
На меня смотрели с десяток таких же чудищ, облаченных в какие-то доспехи с кусками шкур. Увидев меня, орки заулюлюкали и стали кидаться фразами на своем рокочущем языке. Они ходили вокруг меня, всматривались, тыкали пальцами, смеялись. Похоже, мое появление произвело фурор.
В этот момент мне было не то, что не по себе. Мне было СТРАШНО. Оказаться неизвестно где, неизвестно почему, среди грубых и, вероятно, очень злых орков, да еще и почти без одежды – это, мягко говоря, неприятно. И ведь неизвестно, зачем меня вытащили из камеры.
Я следила за насмешливым взглядом одного из орков. Он указывал на меня рукой и что-то громко говорил своему приятелю. Оба громко ржали.
Грубый толчок в спину. Я едва не падаю, чем вызываю общий взрыв гогота. Мой «провожатый» снова вцепился своей ручищей в мою тонкую конечность и потащил куда-то дальше. Толпа гогочущих осталась позади.
Я мельком оглянулась. Тюрьма представляет собой прямоугольный аналог хаты-мазанки с неровными углами и грубой дверью.
Вокруг меня разворачивается настоящий орочий город. Точнее, его окраина, как сказал Ару.
Небольшие домики, больше напоминающие хижины, дымящиеся трубы, беспорядочно рассаженные деревья. За домами виднеются небольшие загоны для скота. Видимо, в этом мире орки занимаются хозяйством. Улица, если это можно так назвать, очень широкая. Густая темно-красная пыль на дороге говорит о качестве местно почвы. Не очень-то приглядное место, надо сказать.
По улицам бегают орчата и степенно вышагивают орчихи. Мамочка моя! Да по сравнению с ними я просто пигалица тощая. Местные женщины или самки, уж не знаю, как правильно, обладают, ну очень внушительными размерами. И ростом, как говориться, вышли, и телом. Они ходят в свободных платьях-балахонах и множестве украшений. Только во лицом как-то не вышли. Черты очень грубые, словно топорной работы. Понятно теперь, почему на меня, тощую и бледную, так смотрят.
Мы с орком подходим к какому-то подобию площади. Почему я так решила? Да народу там толпится немерено, точнее, орков. Собрались, все увешанные шкурами, в украшениях, с татуировками, а запах в воздухе такой витает, словно поблизости расположилась довольно крупная ферма. В общем, шумно, страшно и дышать нечем.
Как только мы приблизились, толпа расступилась и создала широкий коридор. По всей видимости, это они так от меня отпрыгивали. Нет, я, конечно, по сравнению с ними даже сейчас идеал красоты, но орки явно не этого боятся. Во всех взглядах так и читается пренебрежение. Да такое сильное, что некоторые, кажется, едва сдерживаются, чтобы мне не в лицо не плюнуть. И чем я им так неугодила? Надо же! Всего день в другом мире, а уже такая неприязнь.
Посреди круга, образованного толпой стоял какой-то низкорослый, по местным понятиям, тип орочьей наружности, размалеванный цветными красками и в куче ожерелий. В руках он держал посох.
Завидев меня, орк ткнул пальцем и заорал.
- Трэтх!
Уж не знаю, почему они все так упорно называли меня этим неприятным словом, но, предположительно, оно означает или «человек», или «чужак». Ко мне, впрочем, подходит и то и то.
Мой конвоир подвел меня к нему и оставил, отойдя в сторону с поклоном.
Размалеванный, буду называть его, обошел вокруг дважды и остановился, глядя мне в глаза.