И все же я не могу сказать, что именно в нем изменилось. Светлые волосы от отца, с прядями светло — каштанового от матери. С коротко стриженной затылочной частью и чуть длиннее на макушке, так что они слегка касаются висков. Зеленые, как трава, глаза, загорелые щеки и немного растянутая горловина серой футболки, обнажающая ключицу, такая же загорелая, как шея. Этим летом он явно проводил много времени на солнце без футболки.
И хотя он и Кейд ровесники, сейчас Хантер кажется старше. Может, дело в одежде. Он носит джинсы и черную кожаную куртку без воротника. Уже не ту привычную толстовку, которую раньше носил, да и которую его брат все еще предпочитает, потому что Кейд обожает быть спортсменом.
А может, дело в глазах. Мне не нравится, как он на меня смотрит, хотя раньше нравилось. Я с трудом удерживаюсь от желания сжаться.
— Если ты остаешься, тогда я хочу, чтобы кое — что было ясно, — говорит он.
Я напрягаюсь.
— Мы здесь не семья. Мы не друзья, — его голос полон решимости. — Оставь меня в покое и не вмешивайся.
У меня раздуваются ноздри.
Я просто должна делать вид, что мы не учимся вместе, или не говорить с ним за обедом?
— Ты не будешь говорить с Кейдом обо мне, — раздается следующий приказ. — Куда я хожу, что делаю и с кем общаюсь — это не его дело.
Он теперь мне не доверяет?
— И ты сама по себе, — добавляет он. — Я не собираюсь водить тебя за ручку.
Я с трудом сглатываю, вцепившись в простыню, пока наблюдаю, как он поднимается и направляется к двери моей спальни.
Не могу в это поверить. Что я такого сделала? Я…
Но останавливаюсь.
Нет.
Меня это больше не волнует. Если они оба не хотят объяснять, почему отдалились от меня, я не буду тратить на это силы.
— Я скучала по тебе, — говорю я.
Это все, что мне хочется, чтобы он знал, прежде чем мы больше никогда не останемся наедине.
Но он лишь замирает у двери и усмехается. Повернув ко мне холодный взгляд, спрашивает:
— Почему ?
Я замираю.
Он не дает мне времени ответить. Распахнув дверь, он быстро уходит, и звук его шагов постепенно стихает по лестнице, пока я не слышу, как с грохотом захлопывается входная дверь.
Мне нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя. Ладно. Я буду держаться от него подальше. Без проблем.
Ему бы лучше не думать, что я сюда приехала ради него. Я вообще — то приехала, чтобы побыть одна.
Проверяю время — чуть больше шести. Сбрасываю простыню, встаю с кровати и, набирая номер Аро, направляюсь в ванную. Перед тем как включить душ, проверяю полку на наличие чистых полотенец.
Два есть. Отлично. Кажется, я видела стиральную машину и сушилку возле задней двери, в хозяйственной комнате. Сегодня придется идти в школу в тех же вещах, в которых я приехала, но вечером смогу их постирать.
На другом конце сразу поднимают трубку. — С тобой все в порядке? — спрашивает Аро с ноткой упрека в голосе.
— Да, а почему нет?
Я слышу ее вздох и бормотание: — Серьезно…
Засовываю руку в душ, под холодную струю. Через несколько секунд вода не становится теплее, так что оставляю ее включенной и возвращаюсь в спальню. Мне лучше бы иметь горячую воду.
— Почему я не могла дозвониться вчера вечером? — спрашиваю.
— Вероятно, они поставили глушилку.
Я усмехаюсь, закрывая окно. — Господи. Они такие… серьезные, правда?
Но Аро меня одергивает: — Дилан, тебе не стоило туда ехать.
— А мне надоело, что все говорят мне, что я должна или не должна делать, — отвечаю я. — Можешь быть тем единственным человеком, от которого я это не услышу?
— Послушай меня…
— Со мной все в порядке.
— Может, сегодня…