Куроно боялась методов Бакуги, который пытался перестроить вначале страну, а потом и весь мир.
— Конечно, серьёзно. Я всенепременно верну славу и земли, которые по праву должны принадлежать Японии, — уверенно ответил премьер-министр.
— И ради этого пойдёте на любые меры?
— Да, пойду. Бесспорно. Для этого и была основана академия Акацуки. Она обязательно покорит турнир, и тогда люди отвернутся от Федерации. Меня уже не остановить.
— …
— Ха-ха, вижу, ты не понимаешь. Ничего страшного. Я и не рассчитывал, что ты поймёшь меня. В конце концов, свобода мысли — одно из гражданских прав. Ты имеешь полное право критиковать меня, разочаровываться во мне… Но премьер-министр — я. Я определяю курс Японии. И я никому не позволю мешать мне, — стальным голосом произнёс Бакуга, потушил сигарету в пепельнице и направился к двери. Проходя мимо Куроно, он добавил таким тоном, каким обычно отчитывают ученика за плохое поведение. — Простому преподавателю нечего делать на таком уровне. Знай своё место.
«Наши дороги разделились, — тотчас поняла Куроно. — Сэнсэй упорно не желает останавливаться, а у меня нет сил, чтобы остановить его. Но…»
— Конечно, сэнсэй, обычному преподавателю с вашими амбициями не совладать, — тихо, но уверенно сказала она, не оборачиваясь. — Но у вас всё получится только в том случае, если победит Акацуки. А вас раздавят. Только не я. Это сделают мои ученики.
Бакуга на мгновение застыл, держась за дверную ручку.