— Ты ещё и спрашиваешь?! — негодующе взревела рыцарь смерти, хватая нерадивого ухажёра за грудки и намереваясь как следует поколотить его.
От расправы и окончательной смерти несчастного костяного стража спасает лишь чудо. Воплощающееся в лице Великого Архонта.
— Что у вас происходит? Весь Аль-Бетиль на ушах стоит, — Белкет обратился к Виктории, и та нервно вздохнула, выпуская Валерио, и, как бы ненароком пнув его, подошла к ангелу.
— Любовные драмы, Архонт, — хрипло произнёс костяной страж, но его голос заглушил голос Виктории:
— Справедливое возмездие, Архонт. Справедливое возмездие, — Виктория предостерегающе сверкнула глазами в сторону Валерио и поймала на себе удивлённый взгляд Ангела Смерти. — Ну, и любовные драмы, да, — призналась, разводя руки в стороны. — Ведь живые они, знаете ли, сами по себе странный народ. А что уже говорить про адептов, — и отвлекая Белкета от почти добитого Валерио, поспешила перевести тему в совершенно другое русло.
Комментарий к Хроника пятая. О влюблённости
Ладно, это должно было быть смешно.
Я пытался.
Спасибо за идею и её раскручивание Zakera и AliceRoseJensen - без вас этой части могло бы не быть вовсе ХD
========== Хроника шестая. Избранники Асхи ==========
Когда Мать Намтару возвращает Анастасию обратно в подлунный мир, она едва ли может узнать его. Все, кто был ей дорог, все, кого она любила, всех их призвала к себе Прядущая, оставляя пустоту и горькие, словно пепел, сожаления в душе иерофанта, что уже не была иерофантом.
Ведь от культа остаётся лишь одно название.
Некроманты, сломленные и униженные, бегут кто куда может. Прячутся и скрываются, и от некогда могущественного Дома Этерна остаётся лишь отзвук, тающий на ветру, рассеивающийся как дым. Эриш, оплот и надежда, превращается в разодранное на лоскуты одеяло, где каждый пытается оттянуть на себя кусок побольше. Служение теряет свой смысл, свою суть, а старые нормы и догматы порастают паутиной.
Этот мир — не мир Анастасии. Чужой и холодный, враждебный и пустынный, в нём Анастасия чувствует себя лишней. Чувствует себя той, кого не должно было в нём существовать.
Но она есть. И теперь ей нужно начинать всё сначала. Сил на это, правда, как и желания, нет вовсе. Есть лишь долгая дорога без завершения, на которой нет никого, кроме неё. Анастасия качает головой, вздыхая тяжело, и прикрывает глаза. Удаляется в добровольное изгнание, превращаясь в отшельницу, одинокую аскетку, запертую в чёрном холодном замке в самом тёмном и непроходимом уголке Эриша.
Пока в один прекрасный день к ней не приходит необычный проситель.
Она смотрит долгим задумчивым взглядом на своего гостя. Он не то чтобы молод, но и умудрённым жизнью, вернее нежизнью, его назвать сложно. От него веет силой и мудростью, и глубоким почтением, с которым он склоняет голову, когда видит перед собой величественную статную женскую фигуру хозяйки здешних окраин.
Лоб его венчает гордое алое изображение Паука, раскинувшего лапки, — смелое и претенциозное заявление сейчас, когда некромантия теряет сама себя и много где встречает неприкрытую вражду и ненависть. Мало кто теперь решается увенчать своё чело гордым и почётным символом, и старая боль против воли колышется в женском сердце, вставая перед глазами родными, незабытыми чертами павшего супруга.