Дверь открылась, и вошла мама.
— Твой друг Дэвид внизу. С ним всё в порядке? У него ужасное лицо…
— Что? — я спрыгнул с кровати, на которой лежал, и поспешил вниз.
Дэвид стоял у подножия лестницы с разбитым и покрытым синяками лицом.
— Что случилось? — спросил я.
— С меня уже достаточно! — сказал он ещё до того, как я закончил фразу. — Мне, блять, всё это надоело!
Дэвид расстраивался всё больше. Похоже, единственная причина, по которой он уже не плакал, заключалась в том, что он был очень зол.
— Все они… Пошли они нахуй… Я не вернусь… Вот и всё…
— Что случилось? — спросил я снова. — Иисус Христос, Дэвид… Просто скажи мне!
— Пирс… Его дружки… Они случились. Возле моего дома, чувак. Возле моего дома.
— Как насчёт твоих родителей? Они не видели, что случилось?
— Их нет дома. Они никогда не возвращаются домой до позднего вечера. Они, блять, ждали меня у дома.
Позади меня появилась мама.
— Ты в порядке? — спросила она Дэвида.
— Нет, конечно же, он не в порядке! Посмотри на него! — крикнул я. — Вот как обстоят дела в школе. Эти отморозки… Те, про кого ты сказала, что они оставят нас в покое… Вот что они делают… — я почувствовал, что злюсь так же, как Дэвид. — Давай, — сказал я ему, — можешь вымыться в душе.
Я шёл за ним, пока мама просто наблюдала, выражение её лица говорило о том, что она всё ещё не понимает этого. Я не мог не задаться вопросом, что должно случиться, чтобы она поняла?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Теперь ты в порядке? — спросил я Дэвида.
Мы стояли у его входной двери, нас подвезла мама. Она ждала в машине, пока мы с Дэвидом разговаривали.
— Я в порядке, — сказал он.
Я ему не поверил. Я волновался за него. Он действительно не выглядел так, как будто с ним было всё хорошо; свет был включен, но он дома пока не появлялся.
Я посмотрел на окно гостиной. Свет горел, так что я предполагаю, что один или оба его родителя сейчас были дома.
— Ты собираешься рассказать им, что случилось?
— Не думаю, что я смогу это скрыть…
Его лицо действительно выглядело ужасно.
— Но это не имеет значения. Завтра меня всё равно заставят туда вернуться.
— Им всё равно?
— Папа однажды сказал, что это заслуженно.
— Что? Почему?
— Потому что…
— Ты гей? — спросил я.
Дэвид ничего не сказал, но я догадался, что именно поэтому его отец чувствовал, что Дэвид будто заслуживает время от времени побоев. Была небольшая пауза.
— С тобой всё будет хорошо?
Он пожал плечами.
— А какая альтернатива?