Действие 3
Не сейчас
Я мертв, — подумал он. — Меня убили, хотя я все-таки живу.
Мое тело мертво, оно стало болезнью, и никто об этом не узнает.
Я буду ходить среди людей, но это буду не я, это будет что-то другое, что-то насквозь дурное и злое, такое большое и такое злое, что трудно поверить, вообразить.
Это что-то будет покупать себе ботинки, пить воду и даже, может, когда-нибудь женится и совершит больше всего зла на свете.
Виктор вышел в темный коридор, захлопнув за собой дверь. От него исходила смесь раздражения и страха. Мартин не мог понять всех его чувств, но не особо и пытался — он точно знал, какие чувства сейчас исходят от него самого. Желание свернуть воспитаннику шею, и себе вместе с ним, было самым ярким. Все остальные так или иначе с ним связывались.
Виктор заглянул в соседнюю комнату. Мартин успел увидеть сидящую на диване перед телевизором немолодую женщину в пестром халате и светловолосую девушку в кресле.
— У меня дела, — коротко бросил он, закрывая дверь.
«В этом доме столько людей, и никого не смущает эта девочка, пристегнутая к батарее?» — с ненавистью подумал Мартин.
«Ты не представляешь себе, на сколько вещей закрывают глаза люди, живущие в этом доме», — неожиданно отозвался Виктор.
Мартин почувствовал его усталость и презрение. Ему нечем было ответить, кроме глухой злости — все добрые чувства растворились в тех обрывках реальности, что он успел увидеть.
«Тебе удобнее в темноте или при свете?»
«При свете».
«Хорошо».
Виктор щелкнул выключателем. Теплый желтый свет залил кухню, осветив гарнитур из темного дерева, стол, застеленный чистой клетчатой скатертью и светло-серые занавески из плотной ткани, целиком закрывающие оконный проем.
«Неплохо устроился».
Виктор только неопределенно пожал плечами.
— Я так и не научился нормально пользоваться туркой, — будто извиняясь, сообщил он, нажимая несколько кнопок на серебристой кофеварке.
«Ты что задумал?»
— Я варю тебе кофе, Мартин. Когда-то ты любил кофе.
«Тебе не кажется, что с тех пор что-то изменилось?»
— Ты полюбил чай? — усмехнулся Виктор. — Или смирился с общей несправедливостью? Разлюбил корабли?
Мартин промолчал.
Виктор тяжело вздохнул. Подвинул стол ближе к окну, поставил рядом стул, налил полную чашку кофе, а потом вышел с кухни в коридор и снял со стены большое круглое зеркало. Вернувшись, он поставил зеркало на стол, прислонив его к стене. Поставил напротив стул.
— Хочешь… еще чего-нибудь?
«Ответов. Впрочем, я их и сам могу получить».
— Вряд ли, — вздохнул Виктор со вздохом доставая из кармана наручники.
Защелкнул браслет у себя на запястье. Протянул руку в батарее и застегнул вокруг нее второй.
— Ты слишком импульсивен, друг мой. Давай отложим твои голодные взгляды, обращенные на кухонные ножи до лучших времен?
— А у нас будут лучшие времена? — спросил Мартин, занимая место Виктора.
Он смотрел в зеркало и видел там лицо Виктора, но с темно-серыми глазами и настороженно-выжидающим выражением. Спустя пару минут он увидел в зеркале себя — Мартин давно понял, что, если долго вглядываться в бездну отражения, можно в конце концов разглядеть свое лицо. Затем он снова увидел Виктора, но уже такого, каким он был на самом деле. Белоглазого и незнакомого ему.
— Будут. У тебя будут, — ответил он.
— Я в этом сомневаюсь.
— Ты не понимаешь…