— Не надо что?
— Крис. Она завтра увидит всё это, и будет истерика… Не стоит её лишний раз провоцировать.
— Это было моё решение. И я несу ответственность за его последствия.
Звучало пафосно, но я не верила ни единому его слову.
На время наш диалог пришлось прервать. Мне вручили бокал вина, к которому я так и не прикоснулась за весь вечер, а Ян вынужден был провести ритуал взаимообмена вежливости и лести с множеством гостей. Они так же спрашивали обо мне, но очень робко и боязливо, и, заискивающе поглядывая на Яна, делали мне комплименты. Просто парад лицемерия какой-то.
Я смотрела на всё это и вспоминала Дядю Геру и его прекрасный в своей простоте бар «Бардак». И его посетителей: честных и прямолинейных, открытых и порой наивных в суждениях. Там я была своей, хоть мама часто говорила мне, что это не мой уровень. Интеллектуально — возможно так оно и было. Мне не с кем было обсудить ни одной книги, например. Но зато мы вовсю обсуждали жизненные ситуации каждого, кто в этом нуждался и готов был принять совет. Там была настоящая жизнь: простая и жёсткая, без прикрас и фальши.
— Ты начинаешь хмуриться, — недовольно отметил Ян.
— Я бы с удовольствием села, — робко сказала я, помня комментарий Макса о том, что Ян не любит нытиков.
— Наш столик нас уже ждёт, но люди требовали моего внимания. Скоро ты к этому привыкнешь.
Я не хотела к этому привыкать! Категорически! Я была всего на два года старше Крис, но выглядела и того младше. И никакой макияж не мог это исправить. Так почему бы не таскать по таким местам её? Она бы душу продала за это! Тут я запнулась. Деньги. Я тоже продалась. А раз уж согласилась, нужно было довести дело до конца.
Столик стоял в таком уютном закутке, что нам никто не мог помешать. Даже репортёры держались на почтенном расстоянии. И только официанты время от времени нарушали наш покой.
— Устала?
Вопрос звучал заботливо, но я не повелась.
— Нет, просто немного непривычно.
— Как первый рабочий день?
— Прекрасно. Леонелла Викторовна невероятная женщина.
— Да, это так. Если захочешь — она многому тебя научит.
Я продолжила ковырять вилкой что-то странное на тарелке. Стейк бы мне подошёл больше. Я была простым человеком с простыми желаниями.
— Кстати говоря, о твоём обучении. Как дела с поступлением?
Такое вялое течение диалога мне нравилось. Без всех этих «чарующих» штук с Яном можно было мило пообщаться. Даже того противного горького запаха я больше не ощущала. Хотя, возможно, дело было в моём собственном одурманивающем парфюме.
— Вот только сейчас можно начать подавать заявления. А потом остаётся только мониторить рейтинговые списки.
— Не изменила свой выбор?
— У меня особо и нет выбора.
— Но выбор есть всегда, и ты прекрасно это знаешь.
— Тогда я скажу иначе: я иду по пути реальности, а не иллюзий.
Когда тебе семнадцать — весь мир простирается перед тобой. Ты гигант, ты можешь покорить любую вершину. Но потом жизнь как-то незаметно подтачивает тебя, и уже к двадцати годам можно устать бороться за свою мечту. Потому что зарплаты может не хватить элементарно на продукты, даже на неделю жизни. Это был тот жизненный урок, способный уничтожить даже самый яркий талант, просто закопав его в бытовых проблемах.
Я не хотела думать об этом сейчас. Душу грели те зелёные купюры, оставшиеся в машине.
«Завтра же отошлю их маме, но, конечно, не все сразу, а то у неё появятся вопросы», — решила тогда я. И у меня у самой к себе уже появились вопросы.