Бога нет.
Бога, в которого я так сильно верил и которому поклонялся до сего дня, нет нигде. Другими словами, мир, в котором я воскрес, нельзя назвать иначе как «ад на земле». Я был ещё слишком молод, чтобы так быстро потерять веру. Но… Пока я пробивал себе путь к жизни, мои братья и сёстры, некоторое мгновение ещё едва дышали, а затем… умерли. И мне, единственному воскресшему, больше не во что верить.
Мы были похоронены с молитвой. Но Бог не пришел к нам на помощь.
Нас похоронили на деревенском кладбище. В землю по диагонали воткнуто множество белых крестов. Почему нас похоронили здесь заживо? Почему? Я уверен в одном. Если меня найдут, то снова вернут на это кладбище. И я убежал, оставив Бога вместе с останками моих братьев.
Я бежал. Тело моё оставалось необычайно легко в тот миг, словно я, и правда, умер. Я никогда ничего не знал. А то, что знал, оставил в той могиле. Я поклялся только своему сердцу. Я поклялся себе, что стану бессмертным и отомщу. За эту страну. За тех, кто убил меня. Я отомщу им за безбожные деяния. Вот в чём я поклялся.
О, как давно это случилось. Столько времени минуло с тех пор. Лишь смутные воспоминания остались со мной.
Если я когда-нибудь умру, моя душа продолжит скитаться там. В башне с часами.
Глава 4. Избыточная роскошь
К полудню солнце освятило ухоженные сады с дорожками из белого камня. Холодная вода лилась из хрустальных фонтанов на фоне летнего неба. Вернувшись из деревни, Кадзуя с Аврил остановились здесь.
— Как здорово… — подставила Аврил руку под воду.
На край фонтана Кадзуя положил пакет из деревенской пекарни и тоже подставил руку. Казалось, они одной ногой уже находились в том моменте, когда можно было спокойно выдохнуть со словами: «Каникулы». Но вдруг Кадзуя разглядел в дали нечто…
— Кудзё?
Внезапно Кадзуя бросает все дела, устремившись к той, кого едва заметил. Обойдя скамейку и удостоверившись, он прокричал:
— Я вернулся, Викторика!
Платье из органзы, лакированные туфли и красный зонтик. Золотые волосы расстилаются по холму.
— Викторика?
— …
— Ты…
— …
— Я принёс кое-что из деревни.
— … И что же? — провертела Викторика зонтик в руке.
— Сэндвичи. В них курица на гриле, спаржа, ветчина, лук-порей. Всё как ты любишь. Персиковое варенье, малиновое варенье, клубничное варенье.
Протянув к Кадзуе свою маленькую руку, Викторика выглядела очень счастливой. Правда, угощения девушка эта принимала весьма своеобразно. То, что не пришлось ей по вкусу, Викторика просто выбрасывала на траву. Таким образом, на земле оказались несколько закусок, которые Кадзуя вынужден был подбирать и складывать в пакет обратно. Из всего разнообразия ей приглянулся лишь один бутерброд, но в сию минуту Кадзуя почувствовал небывалое облегчение.
— Возьми малиновое варенье, пока Аврил его не обнаружила.
Глаза Викторики расширились от одного упоминания имени «Аврил», но она молча доела. Следовало заметить, что даже после сильного порыва ветра, её волосы всегда возвращались в исходное положение.
— Отличная скорость, Кудзё! Ты как будто марафон бежал. С кем…
Настигнув Кадзую, Аврил медленно подошла, ещё не веря, что здесь стояла Викторика. Кадзуя совсем забыл о ней и теперь смотрел лишь на Викторику, которая доедала сладкое.
— Мы посетили протестантские могилы, а ещё узнали, с какой целью в деревенских домах находятся потайные комнаты. А также… Викторика, ты когда-нибудь слышала про эту песню… Хм…
Птицу мы к себе зовём
И идём вперёд, идём.
И покуда нам звезда
не укажет путь сама,
Мы идём вперёд, идём.
«Кудзё, мы ведь соревнуемся с ней! А ты взял да и выдал всё», — разозлилась Аврил.
— Аврал, а что у тебя с лицом?
Встретились две давние противницы. Викторика заносчиво проскрипела:
— Вонючая ящерица…
— Мои покупки! Почему она их ест?
— Постойте. Давайте разберёмся. Почему вы не можете друг с другом поладить?
— Почему ты всё ей рассказал Кудзё?
— Я, я подумал, лучше будет, если мы обменяемся информацией. Разве это плохо?
— Но ты ведь сильно разозлился.