— Брось — фыркнул я, хотя внутренняя сторожкость никуда не делась — Туман, вечерняя пора, зябкость… вот и чудится всякое.
— Так что почудилось?
— А сам не знаю. Просто… я будто ощутил на себя ледяной взгляд — медленно проговорил я, отодвигая рукой мокрую ветку с побуревшими листьями — Тяжелый недобрый взгляд.
— Нехорошо — повторила сильга — Ничего больше не ощутил?
— Нет.
— Головная боль?
— Нет.
— Болезненная вялость на мгновение? Отяжелевшие руки? Неожиданная сонливость. Сонное безразличие?
— Ого… нет, ничего такого.
— Ощущение, будто тебя сейчас вывернет наизнанку?
— Да нет… это-то откуда? По голове меня не били, вина выпил немного.
— Ну… может и почудилось.
— А если бы я ощутил что-то из тобой перечисленного?
— Кхтун.
— О… — я невольно закатил глаза под лоб, но удержался от смешка — Опять они.
Сильга не обиделась. Усмехнувшись, она убрала руки под плащ, втянув туда же поводья и, чуть сгорбившись, чтобы сохранить тепло, заговорила, покачиваясь в седле:
— Кхтун овладевает твоим телом двумя путями, палач. Либо медленно и неслышно втекает будто сладкая патока в кувшин с узким горлышком, напевая неслышимые никому кроме тебя убаюкивающие разум песни-заклинания….
— Песни-заклинания?
— Либо же кхтун врывается в твой разум как бандит в мирный дом, ударом ноги выбивая дверь и впрыгивая внутрь! Но там его ждет зубастый злой пес, что всегда готов защитить свой дом.
— Постой… где ждет злой зубастый пес?
Выпростав одну руку из-под плаща, девушка трижды стукнула себя указательным пальцем в лоб:
— Там. В твоей голове. Ее надежно охраняют, палач. И потому кхтунам не так уж и легко украсть чужое тело.
— Какой еще пес?
— Ты — улыбнулась Анутта — Ты сам, Рург. Твой характер, твоя душа, твои страхи, твоя ярость. Все то, что составляет тебя из таких разных разноцветных ледяных и раскаленных кусочков, дает вторгшемуся кхтуну яростный отпор! По нашим знаниям, детский разум еще не вырастил себе подобного защитника, а вот разум взрослого уже под надежной охраной. Переступив порог чертогов твоего разума и души кхтун подвергает себя страшной опасности. Ведь коли он не справится с терзающим его охранником… ему конец!
— Погоди… верно ли я понял, что…
— Кхтун погибнет — кивнула сильга и с ее капюшона сорвались тяжелые капли осевшего тумана — А ты свалишься с тяжелой лихорадкой на день или два. Иногда дольше. Тут все зависит от силы твоего разума, палач.