— Но лучше я, пожалуй, вынесу светильник наружу. Я здесь больше не живу и все пришло в запустение.
— С чего так? — тут же поинтересовалась вернувшаяся к беседе сильга, но, оглядев уже едва различимые деревья и прислушивавшись к звукам льющейся и хлюпающей воды, тут же сама и ответила — В таком месте жить нельзя… сырость и болезни ходят рука об руку…
— Тут жить нельзя — согласился отшельник — Но не в сырости беда… не в сырости… идите вон к тем дубкам. Недавно я соорудил там высокий помост из камней и бревен, но и его скоро проглотит земляная утроба. Я принесу туда свет, а лавка и стол там найдутся.
Помедлив, я кивнул и, повернувшись к Нимроду и его арбалету спиной, повел лошадей к указанным деревьям. Спешившаяся сильга поравнялась со мной, повернуло ко мне бледное пятно уже неразличимого лица. Не дожидаясь неизбежных вопросов, я заговорил:
— Когда прояснилась моя ошибка, я стал расспрашивать о Нимроде, стараясь найти лучшую возможность для извинений. Так я выяснил, что Нимрод Ворон, он же Стальной Клюв, Вонючка, Падальщик и обладатель еще десятка прозвищ, обитает в Скотных Ямах Буллерейла. Там у него старая хижина, а питается он тем, что сумеет добыть в умирающем лесу, изредка выбираясь на ближайшие хутора и пасеки, принося для обмена на муку и бекон рваные шкурки, коренья, травы и грибы. Заодно он помогал золотарям с разгрузкой их повозок. Пару раз он спасал детские жизни — ребятня неугомонна, а у здешних есть еще и испытания храбрости. Спуститься после полуночи в Скотные Ямы и оставить тайный знак у входа в Пещеры Мертвых…
— Так прозвали здешнюю усыпальницу для приговоренных?
— Да. Вот только Скотные Ямы опасны даже днем, а уж ночью… Так что Нимрода хоть и не любили особо, но терпели. Его не гнали отсюда и владельцы земель. Стража же и вовсе радовалась отшельнику — гонит прочь ребятню криками и рыками, а порой и жгучими ударами прутьев по озорным задницам. Никому не в радость, когда гибнут дети. Ну и еще Нимрод приглядывает за тем, что выгружается из повозок с мусором.
— И что же там может быть кроме мусора?
— Мертвые тела — ответил я, останавливаясь у пахнущей сыростью и гнилью преграды, оказавшейся тем самым чуть перекошенным помостом. Оглянувшись, я увидел медленно приближающийся желтый огонек светильника, что высвечивал раскачивающуюся за ним фигуру Нимрода — Убийства случаются, сильга Анутта. Но в городе тайно избавиться от мертвого тела куда хлопотней. Однако стоит заплатить пару серебряных монет золотарю, чтобы тот отвернулся, когда в его повозку забрасывают подозрительно большой и тяжелый мешок…
— Тешу себя надеждой, что ты не ждешь от меня большого удивления, палач Рург.
— Не жду — улыбнулся я, но моя улыбка осталась незамеченной.
— И закатывать глаза в притворном ужасе я не стану.
— Надеюсь на это.
— И ты выбил для Нимрода Ворона денежное содержание?
— Ну… принимать мои извинения он отказался.
— И ты решил оглушить его праведную ярость ударом кошелька с деньгами…
— Для этого кошель оказался слишком бы легок — усмехнулся я — Город не станет платить много. Но все же платит. И платит исправно. Нимроду больше не приходится беспокоиться о пропитании зимой. А Буллерейл спокоен, зная, что в Скотных Ямах приглядят за провалами, пещерой с покойниками, повозками золотарей и непоседливой детворой, что вечно занята выяснением кто из них сильнейший и храбрейший.
— И ты успокоил свою совесть…
— Верно — кивнул я.
— Нет у него совести! — буркнул проходящий мимо отшельник и, тяжело бухая ногами, начал подниматься по короткой лестнице — Вот и свет…