— Теперь я вижу, что тебе нельзя туда, Нимрод Ворон — удивительно спокойный, звучный и чистый голос сильги заставил Нимрода застыть нельзя.
— По… почему же?
— Окажи милость своему израненному разуму… не входи боле внутрь этой пещеры — ответила ему девушка, отводя факел в сторону и с шелестящим звуком извлекая из ножен меч — Покинь Скотные Ямы Буллерейла и не возвращайся даже за забытой вещью, какой бы важной для тебя она ни была. Уходи прямо сейчас.
— Но…
— Не волнуйся за нас, друг мой — улыбнулась девушка и вновь она показалась мне гораздо старше своих лет — Но бойся за себя. Ты не чувствуешь, но охраняющий твой разум злой остервенелый пес слишком устал оборонять свои владения. Я поняла это лишь сейчас…
— Мне страшно — вдруг признался калека, проводя по лицу изуродованной рукой — Но я не настолько малодушен, чтобы оставить вас на пороге этого… проклятого места. А оно проклято! Поверьте!
— Я знаю — кивнула сильга — Знаю. И ты не малодушен, Нимрод. Ты изранен, но не видишь своих ран, что открылись зияющими дырами, как только ты взялся за ручку этой двери. Хватит же пререкаться. Ночь уже началась, а мы все устали. Скажи, как нам отыскать нужную могилу — и уходи.
Замерший Нимрод взглянул сначала на меня, стоящего позади всех и держащего над головой трескучий факел, затем перевел взгляд на сильгу, на ее меч с тонким и слишком уж легким обоюдоострым лезвием и, коротко кивнул, торопливо заговорил, от спешки глотая окончания слов. Не по-мужски спешно протараторив необходимое, он хрипло откашлялся, сцапал с выступа светильник, склонил непокрытую голову в коротком поклоне сильге и, зыркнув на меня, забухал облепленными грязью ногами по тропе, уходя прочь. Он скрылся за искривленными больными деревцами и влажный воздух принес его каркающие слова:
— Будьте осторожны! Там зло! Защити вас Лосса!
Эти слова остались мной почти незамеченными — все мое внимание было сосредоточено на опущенном к земле клинке сильги. Такого меча мне видеть не приходилось. Узкое тонкое лезвие из серебристого металла вышло из рук мастера. Не могу и представить себе сколько стоит подобный меч, что хранился в столь невзрачных старых ножнах. Еще сильнее меня поразили сквозные отверстия в клинке со вставленными в них прозрачными продолговатыми пластинами. Цветными пластинами. Трепещущий свет факелов проходил сквозь эти пластины и бросал на камни и грязь причудливые цветные всполохи. По земле бежали яркие разноцветные зайчики, чей бег замедлялся и ускорялся в зависимости от покачивая клинка в руке сильги.
С моих губ сорвалось, казалось, давно забытые слова:
— Чистосвет, Чистосвет подари ты нам конфет…
— Мальчишки сбегаются к праздничным процессиям Чистосвета — улыбнулась девушка, приподнимая меч выше и заставляя цветные зайчики перебежать на отсырелую дверь.
— И добрые сестры Лоссы раздают им пригоршни разноцветных леденцов — отозвался я, невольно погружаясь в воспоминания детства — Я любил кислые зеленые и красные фруктовые. От зеленых немилосердно сводило скулы… А еще были желтые медовые.
— Вкусное лакомство — лучшая приманка — кивнула сильга — Приманка настолько сильная, что не полностью порабощенный волей кхтуна ребенок может кинуться к звенящей шумной процессии за своей толикой вкусности. Там на него упадет разноцветный свет глэвсов… и слабый кхтун погибнет на месте, а тот, что посильнее, покинет свою жертву и бросится бежать…
— Погоди… так веселая раздача леденцов, звон бубенцов, громкие песни, танцующие сестры Лоссы… весь этот праздник света и радости…
— У сестер Лоссы много уловок — улыбка сильги потускнела, а затем вовсе исчезла, сменившись печальной усмешкой — И они хорошо знают свое дело. А ты знал, что в этих леденцах не только безобидные патока и мед? Там еще и толика особого отвара…