И вот я снова выдерживаю не менее укоризненный взгляд куда дольше прожившей женщины, что еще не вошла в ту пору, когда ее назовут старухой, но уже ступила на порог того проходного зала нашей жизни, что именуется Старость. Впрочем, блеск ее внимательных цепких глаз, прямой и живой, куда сильнее подошел бы полной жизни молодухе, что выискивает среди танцующих того, кто зацепил ее сердце. Здесь же почтенная женщина смотрела не на суженного, а на успевшего немного вздремнуть грязного палача с окровавленными руками.
Я невольно улыбнулся…
— Смешно тебе? — вопросила она, упирая ладони в бока.
— Смешно — признался я, продолжая сидеть на лавке, что стояла у стены меж двух закрытых дверей. За одной лежащая в постели сильга, а за другой все наши вещи. Я же сторож при всем этом, причем сторож простой, раз меня свалила столь крепкая дремота, что я проснулся лишь за пару мгновений до того, как она ткнула меня в плечо коротким деревянным жезлом, что сейчас свисал на петле с ее правого запястья.
Сестра Лоссы, прямая, худая, с туго стянутыми мышиными волосами, продолжала неспешно изучала меня своими удивительно живыми глазами, что оживляли ее узкое лицо и помогали не заметить осуждающе сжатых тонких губ и слегка раздвоенного подбородка.
— Я Ксаллопа. Одна из трех старших сестер главного храма Буллерейла.
«Одна из старших, но уж точно не главная» — мелькнуло у меня в голове, но вслух я произнес совсем иное:
— Я Рург.
— Палач! — это слово она выплюнула с нескрываемым презрением — Истязатель и убийца!
— Все верно — столь же спокойно подтвердил я.
— Окровавленный палач и раненая сильга явились среди ночи в Буллерейл. Вижу, что по крайней мере половина из этого правда… как насчет второй половины?
— Тоже правда — подтвердил я.
— Тебя я вижу. Где же сильга?
— Спит — улыбнулся я.
— Где? — спрашивая это, сестра Лоссы уже делала шаг и шаг этот был безошибочен — она направлялась к двери Анутты.
Неужто старшая сестра Ксаллопа обладает даром видеть сквозь стены или хотя бы двери? Может она может и мысли читать? Что ж… в таком случае ей не стоит копаться в не слишком добрых мыслях усталого и, откровенно говоря, изрядно испуганного палача. Стоило подумать об этом и меня обуял приступ глупого смеха, что не помешало мне вытянуть руку и преградить по-хозяйски шагающей сестре дорогу.
— Ты смеешь мешать мне? — в едва не налетевшей животом на выставленную руку голосе старшей сестры Ксаллопы не было удивления, а вот нотки гнева я услышал отчетливо.
Выдержав не по-женски прямой и суровый взгляд глаз, я медленно и устало кивнул:
— Я получил четкие указания, госпожа Ксаллопа.
— Сестра Ксаллопа!