Поленницу Гринька видел в кино, а топор никогда в руках не держал. Встал раньше всех и принялся за дело. Это оказалось непросто: полешки не желали стоять и падали, едва на них опускалось лезвие топора. Гринька придерживал их левой рукой, а правой со всей силы бил топором, стараясь попасть точно посредине. А попал по руке. Топор рассёк мышцу большого пальца, задел кость и чудом не тронул сухожилие.
Через два дня Линора собрала вещи и уехала, расцеловав на прощанье родителей. Гринька бережно держал левой рукой правую, с прибинтованным к ладони мягким валиком и торчащим в сторону большим пальцем, который в котловской больнице зашили и наложили на него шину. Хмуро кивнул деду на прощанье и отстранился, когда бабушка хотела его поцеловать.
Заговорил он, когда такси отъехало от дома.
– Ма, а палец скоро заживёт?
– Скоро.
– А шрам навсегда останется? Как на ноге?
– Шрам останется. Но это даже хорошо, мужчину украшают шрамы. – Линора хотела подбодрить сына, но тот неожиданно всхлипнул.
Проговорил дрожащим голосом:
– Как я теперь разведчиком буду? Меня же по шраму узнают. Ноги-то в брюках, а руки-то голые!
– А ты перчатки носи, – посоветовал шофёр.
Гринька шмыгнул носом и задумался.
– Перчатки зимой. А летом как же?
Настал черёд задуматься шофёру.
– Летом тоже можно носить. Есть такие, из тонкой кожи. Лайка называются.
– Лайка? Собачьи, что ли? Ну, вы скажете… Они же лохматые!
Про собак Гринька угадал, хотя историю не учил, да и не найти такого в учебнике. Сырьём для производства лайковых перчаток в России были когда-то русские псовые борзые. После отмены крепостного права в 1861 году большие барские охоты развалились, крестьяне, получив свободу, в псари не стремились – заплатят за сезон, а дел на целый год, – и собак целыми псарнями сдавали на перчатки. Из них получалась самая тонкая лайка.
– Почему собачьи? – возмутился задетый за живое шофёр. Чёрт его знает, из кого делают эти перчатки…. – Из кошачьих шкурок, наверное, шьют. Или из мышиных.
– Ну, вы скажете… Мышиные я не хочу. И кошачьи не хочу, – заявил Гринька.
– Лайковые перчатки шьют из козлиной кожи, – подала голос Линора.
– А козлу больно, когда с него кожу снимают? Он кричит? – спросил Гринька.
Шофёр крякнул. Вот же садист малолетний, додумался.
– Его убивают сначала. Потом кожу снимают, – спокойно сказала Линора.
– Тогда всё окейно, – согласился мальчишка.
– Что – всё?
– Что убивают.