Присмотревшись к нему получше, Джон понял, что первое впечатление было неверным. Человечек не был безобидным, зато был абсолютно сумасшедшим - правда, на какой-то свой очень странный и неприятный цицеровско-мамулин манер.
И все-таки хочешь не хочешь, а убрать эту колымагу надо.
- Скоро подойдет караван, - нехотя сказал Джон. - Починим твою телегу.
- Добрый, ты добрый! - запрыгал гадкий тип. - Цицерон вас наградит, Цицерон даст вам золота! Блестящего, звонкого золота!
- Конечно, даст, - фыркнул Сноу неприветливо. - Куда денется.
Караванщики в восторг не пришли, но делать было нечего - стоявшая поперек дороги тарантайка преграждала путь к барышам, так что ворча и сопя торговцы взялись за дело. Джон, даже не думая помогать, отъехал в сторонку от ящика с Мамулей к Арье и какому-то незнакомцу, который к ней прямо-таки прилип.
- Когда свадьба? - хмуро спросил Джон, восседая на лошади и свысока глядя, как мужик цепляется за руку сестры.
- Да брось, - хихикнула та. - Это Морис Жондрель, он, представь себе, тоже направляется в Святилище. Очень просится с нами.
- Я человек не воинственный, драться совсем не умею, - неловко улыбнулся тот, задирая голову вверх. - А вы, вы ведь Довакин…
- Можно на ты, - смягчился Джон. В отличие от Цицерона, шкатулочки с десятью донцами, Морис производил приятное впечатление нормального человека. - Ладно, возьмем тебя с собой, я не против.
Джон слез со Снарка и отозвал Арью в сторонку.
- Что скажешь о том типе? - спросил он, кивая на Цицерона.
- Он убийца, - холодно и ровно ответила сестра. У Джона каждый раз мороз по позвонкам продирал, когда она начинала говорить таким тоном и смотреть такими глазами.
- А ящик? С останками Мамули?
Арья задумалась.
- Ящик и ящик, - сказала она.
- Но он же гадкий.
- Ну так если Мамуля. Не бери в голову, - махнула она рукой. - Мало ли больных на свете. Это ты еще Бродяжку не видел…
…и не видел, как я выбила ей оба глаза - вот так, раз, раз, один за другим, выколола их Иглой, что ты подарил, а потом содрала кожу с ее мертвого лица.
Так подумала Арья - и увидела, что брат вздрогнул.
- Что за жизнь у нас, - тоскливо протянул Сноу.
- Ты хотел сказать - что за смерть, - странно засмеялась она. У Арьи иногда пробивался очень неприятный юмор.
Телегу убрали, Цицерон, как обещал, наградил добрых людей и караван покатил дальше, оставляя странного человечка позади.
Наедине с Мамулей.
*
Дорога до Виндхельма заняла у них пять дней и в целом прошла без происшествий - если не считать того, что Джона вконец замучили расспросами о драконах. Какие они, добрые ли, а главное - что едят?
И если той же Арье он был готов рассказывать про драконов часами - и рассказывал, пока они были в Вестеросе, - то от местных любопытствующих он вяло отделывался общими фразами вроде “едят все” и “пути драконов неисповедимы”.
Радовало хотя бы то, что, кажется, никто из этих неисповедимых не проболтался людям о том, что Джон побывал аж в Совнгарде, иначе живым его без ответов не отпустили бы. А рассказывать вовсе не хотелось, учитывая то, как он обошелся с местными героями, да еще и Шора походя грязью облил.
Переночевав в Виндхельме, который с точки зрения Джона был все таким же погребальным и за прошедшее время краше не стал, они выбрались за ворота и поехали строго на юг. Точнее, поехал Джон, а парочка гуляла следом, собирая травки и обсуждая какие-то алхимические тонкости. У Джона возникло сумрачное подозрение, что рано или поздно ему придется столкнуться с какой-нибудь якобы лечебной бурдой от Арьи Старк.