Поутру он осторожно сполз со скалы прямо в мамонтячьи кости и дал крюк, возвращаясь к припрятанным доспехам. Цацки, найденные в кургане, на сокровища, если честно, не тянули, а деньги ему еще наверняка пригодятся.
Сложив добычу в плащ, он двинулся к Ривервуду, молясь, чтобы худая тряпка по дороге не лопнула. Молился он Акатошу, поскольку больше никого не помнил.
Плащ продержался до победного конца и лопнул по всей длине прямо в лавке. Барахло брякнуло и раскатилось по полу, но, к счастью, занимательная каменная табличка, которую Джон сунул туда же, осталась цела. Хозяин лавки, Лукан Валерий, тут же кинулся поднимать и лобызать дорогой коготь. Джон хотел было сказать, где это сокровище успело поваляться, но потом почел за лучшее промолчать. Все равно уже поздно.
Вместо этого он натыкал дохлым кроликом Лукану в нос и потребовал приличный плащ. Потом долго торговались за барахло; впрочем, табличку Джон продавать не стал, как и книжку с картинками и схемами. Лукан утверждал, что это магический учебник, а такого Сноу в своей жизни еще не видал. Ну как расстаться?
Золотые монеты из кургана действительно оказались золотыми и шли по курсу примерно одна к ста современным. Их вместе с аметистами Джон решил придержать, а положенную ему награду и бандитское имущество обменять на полезные вещи. В итоге из лавки он вышел с мечом чуть получше, в новом плаще и с удобным походным рюкзаком с кармашками. В рюкзаке хранились табличка и книжка, а также нужные в походе вещи - хоть будет чем воду зачерпнуть и огонь развести. Хотя…
Джон посмотрел на левую ладонь. Нет, ну все-таки. Дар - это, конечно, здорово, но огниво пусть тоже будет.
Ко всему прочему он запасся едой - яблочка на дорожку вряд ли хватит, да и нет его уже, - и лечебными зельями. Смущали хрупкие на вид пузырьки, но Лукан утверждал, что они волшебственные и не бьются, и даже залихватски хряпнул одним с размаху об пол. Демонстрация Сноу вполне убедила.
А еще он прикупил общую карту Скайрима и какую-никакую карту местности и с ней наперевес отправился к Хадвару, который возился в кузнице вместе с дядей - ибо трудиться полезно, и пусть Легион подождет.
Ему не давали покоя слова Хадвара о волчьем вое, который тот слышал, прежде чем нашел его. Легионер не стал ломаться и отметил на карте искомое место, предупредив, что по соседству лагерь Братьев Бури и скорее всего они уже опять там все обсидели.
- А зачем тебе?
Джон развел руками. Ну вот как объяснить?
- Хотя, - стал мыслить Хадвар, - может, найдешь там хоть какую подсказку, как ты сюда попал.
Сам спросил, сам ответил. Хадвар вообще был удобным собеседником.
Наконец стали прощаться.
- Ну, будь здоров, Джон Сноу, - облапил его тяжелыми ручищами Хадвар. - Я скоро в Легион отправляюсь. Может, свидимся когда, так хоть расскажешь, как к нам такие цацы попадают.
И заржал, скотина. Ходор ты, а не Хадвар.
*
Поблагодарив хозяев за ласку, прихватив книгу Драконорожденных и сунув в зубы полоску вяленого мяса, Джон, влекомый собственным интересом, наконец-то отбыл из Ривервуда. Для себя он решил, что с драконом, если уж он прилетит в Вайтран, местные и сами разберутся, так что торопиться незачем и вполне можно потратить день на свое, личное. А если не разберутся, то торопиться тем более незачем.
Он почти полностью повторил путь обратно до Хельгена, под конец взяв чуть в сторону и выйдя к воротам, ныне разрушенным и до сих пор тлеющим. Пройдя внутрь и пригорюнившись при виде разора и безлюдья, он свернул налево и вышел уже в другие ворота - те, через которые въезжал сюда впервые. Сейчас казалось, будто это было не вчера, а годы назад.
Прошагав по дороге с пару часов, он наконец увидел дорожный указатель, о котором говорил Хадвар, и свернул налево в лес.
Впереди, за елками, замаячил лагерь. Там уже и в самом деле кто-то терся и виднелась пара мохнатых крепких лошадей под седлом. Из лагеря доносился звон молота - работали в походной кузнице. Ну вот даже не стараются скрываться. Хотя от кого, ведь Хельген разрушен.
У них там лошади, затосковал Сноу. В Ривервуде лошадей не продавали, а если бы и продавали, вряд ли у него хватило бы средств хотя бы на половинку клячи. А тут - стоят, фыркают, жирные и сытые, и никто за ними не смотрит.