Мы, воспитанники, как все дети, любили во что-нибудь поиграть. Во все времена и эпохи дети играли в одни и те же игры. На картине Питера Брейгеля Старшего «Игры детей», написанной около пятисот лет назад по отношению к моей прежней жизни, изображены около сотни детских игр и шалостей. Они ходят на ходулях, гоняют обруч, играют в салочки, жмурки, в чехарду, ножички, бросание шариков и монеток, пускание волчков, езду на закорках и многое другое. У нас в монастыре если и практиковались игры, то исключительно те, которые не требовали много времени и пространства, ибо этого мы были начисто лишены, это понятно. Плюс ко всему детские игры не поощрялись, считались беспутством, напрасной тратой времени и, ко всему прочему, у нас после всех занятий, в перечень которых постепенно включались и элементы борьбы, гимнастики – кувырки, хождение на руках, колесо, элементы акробатики в ее зачаточном состоянии просто не хватало сил на какие-либо игры. Конечно, я бы с удовольствием научил всех играть в футбол-баскетбол-волейбол-хоккей. Но где уж там… Опять, старое опасение: как объяснить, откуда в моей голове правила этих игр?
Единственным соревнованием, которым мы с моим однокелейником Игнатом увлекались после напряженного учебного процесса и постоянных хозяйственных работ – это игра в гляделки. Мы усаживались друг против друга на близком расстоянии и начинали смотреть друг другу в глаза. Проигрывал тот, кто первым моргнет. В этом соревновании мы были равны – победы и проигрыши были примерно пятьдесят на пятьдесят. Но гляделки привели к тому, что мы как специалисты-иридодиагносты досконально изучили радужные оболочки глаз друг друга. Я был уверен в том, что отличу из тысячи тысяч людей глаза своего друга Игната. Знать бы заранее, когда я применю на практике наработанные навыки – постарался бы упредить его от… Но об этом в свое время, да и невозможно это будет, как ни старайся….
В конце второго года обучения нам стали давать в руки настоящее боевое оружие: сабли, пистоли, и учили практическому обращению с ними. Также нас учили ухаживать за лошадьми и верховой езде, чему уделялось много времени.
Я не особо интересовался холодным оружием в прошлой своей жизни. Знал, что было и есть такое рубяще-режущие оружие, разновидности которого позволяют наносить, в том числе колющие удары. Рукоятка сабли приспособлена под хват одной рукой, а лезвие сабли находится на выпуклой стороне. За счёт такой формы лезвия саблей можно не только рубить, но и как бы прорезать препятствие, которое встречается на пути клинка.
Когда я учился в артиллерийском училище, то у меня был товарищ Замула Григорий, родом из Ростова-на-Дону, так вот он был настоящим фанатом всякого рода холодняка. Мог часами рассказывать о том или ином клинке, с мельчайшими подробностями. Григорий всегда требовал, чтобы его обязательно включили в знаменную группу училища, ведь знамя всегда выносили на плац в сопровождении двух курсантов, вооруженных обнаженными саблями. Вот сейчас внезапно в памяти всплыл один из рассказов Замулы.
« - Понимаешь, Василий, первые упоминания о казачьем войске относятся к
XV веку, - строго вещал Григорий, - Культура казаков тесно связана с оружием, особенно с саблями. Казачья сабля XVI века была или копией сабли Киевской Руси, или турецкой саблей типа «клыч», которые захватывались в военных походах иногда покупались у турков, а также у кочевых народов. Наилучшей считалась персидская сабля шамшир, которая часто изготавливалась из дамасской или булатной стали. Такую саблю могли себе позволить лишь богатые казаки, да и те чаще всего брали их в бою. Ещё очень ценной саблей считалась так называемая «Адамашка». Данным словом назывались все кривые восточные сабли, изготовленные из дамасской стали.
Польские сабли начали набирать популярность, начиная с XV века. До этого Польша являлась ярой сторонницей использования тяжёлых мечей. Так как основной враг поляков – Тевтонский орден – был разбит, а огнестрельное оружие приобрело огромную популярность, использование тяжёлых доспехов и мечей стало неактуальным. Первыми, кто стал использовать сабли, были представители польской шляхты и воины гусарских полков. Гусарской коннице польская сабля (которая была почти полной копией венгерской) пришлась как нельзя кстати.
Венгерская сабля в руках польских шляхтичей превратилась в предмет «гонору». Изначально данное оружие завозилось из Венгрии, но вскоре стало изготавливаться и в польском государстве, прославив со временем польскую оружейную школу.
Гусарская сабля появилась в XVI веке, а широко распространилась в XVII, является наиболее тяжёлой польской саблей. Её особенностью является массивная гарда, которая отлично защищает руку. Гусарская сабля являлась многофункциональным оружием, незаменимым для профессионального воина.