Недаром самым таинственным временем в сутках считаются предрассветные сумерки — ночь отступила, а день не начался. Именно в это время с постоялого двора, что приютился возле наезженного тракта, через распахнутые настежь ворота выехал отряд вооружённых людей. Один из всадников отделился и промчался вперёд.
— Заруба, — окликнул он предводителя, ехавшего в начале отряда.
— Что тебе? — Мужчина натянул поводья, останавливая лошадь, и терпеливо ожидал, пока всадник поравняется с ним. Выглядел он недовольным, смотрел исподлобья.
— Хреновая идея, батько, идти за воином, который играючи уделал пятерых наших и даже не вспотел. — На щеках Зарубы заходили желваки. — Мы ведь сразу следом пошли, а там уже одни трупы лежали на лесной поляне.
— Вот потому нас сейчас дюжина, а не пятеро, — коротко бросил Заруба, слегка сжимая бока лошади и заставляя пойти шагом. — Ты давай, брат, не юли! Чего жмёшься, словно мышь? Есть чего сказать — говори! — Встретился с ним взглядом: — Что тебе тревожит, Хват?
— Всё, — он спокойно выдержал колючий взгляд предводителя. — Меня тревожит всё! — Заговорил быстро и нескладно: — Откуда взялись эти двое? Куда шли? Ведь понятное дело, непростые люди, и дела у них необычные, а мы поперёк их дороги встали. Я ведь видел их, хоть и мельком, когда они мимо нашего пристанища проходили. Мужчина знатных кровей, точно говорю, да и девушка больно приметная.
— Куда бы они ни шли и кем бы ни являлись, никому не дозволено вот так безнаказанно наших убивать. — Заруба косо посмотрел, поджимая губы и раздувая ноздри в бессильном гневе. Зная пагубное пристрастие своего младшего братца, он понимал, что именно та самая приметная девушка его как раз и интересовала.
— Тебя больше заело, что брата твоего младшего положили, и тащишь ты нас сейчас с собой, чтобы месть свою личную вершить, а не за правое дело... — Хват криво улыбнулся. Его взгляд стал жёстким, а рука легла на рукоять меча.
— Да, заело! — Заруба остановил лошадь и резко обернулся, зло глядя на мужчину. — Тебя ведь никто не неволит, Хват. Дело добровольное: хочешь — идёшь, хочешь — нет. Но и не пеняй потом ни на кого, когда однажды и твоя смерть останется неотмщённой.
— А мне тогда уже всё равно будет. — Мужчина развернул лошадь. — Кто со мной? Негоже смерть принимать ради чужой кровной мести. — Ещё четверо разбойников повернули за Хватом. — А ты, Заруба, бывай! Может, и увидимся ещё на этом свете, а если нет, то на том уж точно. — И послал животное с места в галоп.