За ним, этим низеньким журнальным столиком, сидел, удобно развалившись в кресле, прославленный коммандер «диких кошек» и жевал мягкие желейные конфетки, украденные непосредственно из запасов Кси. Выражение его лица было настолько довольным и благостным, что казалось, он вот-вот замурлычет.
Подавляя хихиканье, Ксавьер повернулся обратно к брату:
— Он?! Он тебя напугал? Ты это серьёзно?
— Он был ужасен! Он просто…
— Он на работе. И кстати, слышит каждое наше слово.
— Но он же… — Ману густо покраснел и прошептал: — В наушниках.
— Только в одном. Он глаза и уши президента. Слушает и видит всё, что происходит в этом здании, от вертолётной площадки на крыше до минус сорокового этажа.
— Гнусное вранье! Не может такого быть! — Мануэль вскочил. — Даже Джеймс Бонд на такое не способен!
— А он не агент 007, он намного круче, мелкий.
— Я тебе не мелкий!
— Уже вырос? И яйца крепкие отросли, не отпадут от страха? Тогда иди и поболтай с ним.
— Я даже не знаю, как его звать!
— Ну так спроси! Мелкий.
Ксавьер занялся сервером и, казалось, забыл о брате. Коротенькими перебежками минут через десять маленький Санктери всё-таки оказался не снаружи и даже не под столом, а прямо перед Демоном. Но коленки у него ощутимо дрожали.
Инститорис откинулся на спинку кресла, незаметно для всех разглядывая испуганные глаза горько-полынного цвета на белой мордахе, обрамлённой светло-золотистыми волосами. Его собственное страшно притягательное лицо за провалами чёрных очков утратило признаки недавнего довольства и не выражало ровным счётом ничего.
— Как вас зовут? — запинаясь, спросил Ману после непродолжительной игры в молчанку.
— Юлиус.
— Я хотел ещё спросить…
— Можно просто Демон.
— …о ваших…
Демон снял очки, впервые открываясь пытливому взгляду этого мальчишки.
— Что?
— Ваши глаза…
— Можно на «ты».
— Я просто хотел…
— Иди сюда.
— Но я не… Я и так…
— Ближе.
Потерянный Ману встал на стол — теми самыми ослабевшими ногами, обутыми в чёрные кроссовки — и, окончательно сбиваясь с толку, посмотрел, как Демон выгибает шею, снизу вверх пожирая его своими странными нечеловеческими глазами.
— Красивые, — пробормотал Санктери, уже мало что соображая от жгучего прилива стыда. В вытянувшихся зрачках Демона рисовались картинки — одна непристойнее другой. Смысл их был, может, не до конца понятен сознанию ребёнка, которым без преувеличения оставался Ману в силу возраста и дурости, но… чрезмерное внимание киллера испугало и сбило с толку куда больше, чем ледяное равнодушие пять секунд назад. С губ Ману готовы были сорваться совсем не те вопросы, которые он приготовил для Демона, но тут внимание коммандера что-то отвлекло. Голова его быстро повернулась в сторону, ноздри жадно втянули воздух, тяжёлые волосы взметнулись, обнажая левую щёку, и потрясённый Мануэль увидел на ней аккуратно прорезанную, кроваво-рубиновую надпись “WILD CAT”. — Ни фига себе!
Юлиус, будто не расслышав, вскочил, с лёгкостью перемахнул через кресло, в котором только что сидел, оглянулся, поднимая длинной шевелюрой целый порыв ветра… и приложил два пальца к губам, то ли призывая к тишине, то ли показывая один известный непристойный жест, а то ли собираясь послать кому-то воздушный поцелуй. Последний вариант был, пожалуй, немыслим и… и немыслим!
— Ты убегаешь! Я тебя ещё увижу?