— Папа, он псих! Кусается!
— Разожми мёртвый захват — и перестанет кусаться.
— Он опасен для окружающих. Почему ты не велел вернуть его на Марс, к Тисс? Пусть им займутся врачи. Успокоят, обследуют. Почему хочешь ты? Почему ты заодно с Ди?
— Один за другим, каждый, кто оказывался рядом, отрекался от него. И мать. И брат родной. И вот ты, сию минуту — тоже. А отца у него нет.
— ТЫ решил стать ему отцом? Не многовато ли на себя взял?
— Многовато. Раз тебя так плохо воспитал.
Воинственное зарево в синих глазах погасло. Ангел отнял руку, перехваченную вокруг хилой детской шеи. И Ману, не переставая всхлипывать, припустился от него бегом, не рассчитав или, наоборот, специально врезавшись мокрым зарёванным лицом в алый галстук и тёмно-серый жилет. Прилип, обнял, сминая пиджак. Асмодей успокаивающе зарылся в его взлохмаченную шевелюру ледяными пальцами.
— Будь умницей, сын, и тихо исчезни. И Юлиуса временно обезвредь.
Ангел повиновался: вошёл в спальню близнеца и заперся изнутри. Почему его пропустил барьер? Ману умолил себя об этом не думать, когда угодно и сколько угодно потом, но не сейчас, чтоб снова не зареветь.
— Я очень хочу поговорить с тобой, Иммануил, но ты расстроен и не готов меня слушать. Ложись спать. Ляжешь? Я провожу тебя в твою личную комнату.
Ману утвердительно затряс головой, не отрывая её от жилета.
— Будь честным. Пообещай не убегать.
Ещё несколько честных-пречестных энергичных кивков.
— Я заведу тебе будильник. Но сначала посмотри на меня.
Ману с упорством пиявки вцепился обеими руками в костлявого хозяина дома, а в его жилет уткнулся с утроенной силой.
— Ты так и не позавтракал. Принести тебе торт?
Маленький преступник определённо решил, что нашёл идеального защитника, не будет с ним расставаться в ближайшую сотню лет и что прилип к нему очень надёжно без всякого суперклея. Но торт…
— Шоколадный. И с шоколадным кремом. И с персиками. Посыпан миндальной крошкой.
У кого-то заурчало в животе. Ману, не на шутку раздираемый противоречиями, постарался заглушить урчание громким вздохом-всхлипом. Он умирал с голоду, особенно после леденца. Таких жестоких дилемм жизнь ему ещё не подсовывала.
— Я знаю, чего тебе хочется больше всего на свете. Я знаю. Но на втором месте сразу за Ним — торт. Большой, как полная луна, его не будут для тебя резать, ты сможешь есть его руками. А после торта, если не лопнешь…
Пока ещё не было победителей и побеждённых. Но искуситель повёл искушённого под гипнозом ровного голоса и сладостно журчащих слов обратно по длинному коридору с едва угадываемым рисунком стен и пола. Мягко, с непередаваемой деликатностью демон толкнул одну из дверей наугад, не выбирая. И царившая за ней тьма… трансформировалась в то, за что не жаль иногда и душу продать, подкрепляя сделку не всхлипами, а громкими возгласами. Ведь не каждый день вдруг сбываются мечты, можно и покричать. От радости. А эти — сбываются ещё и без сделки, авансом.
Обман? Подвох? В другой раз. А сегодня — что может быть проще и приятнее, чем выполнить несколько маленьких желаний обделённого вниманием подростка.
Комментарий к 9. Лорд Асмодей, или конфеты детям от незнакомцев
¹ Вашего супруга (фр.)
² Малютка (фр.)
³ Ошеломительно (фр.)
========== 10. Тотальная слежка, или поймайте птичку на лету ==========
——— Часть 1 — Агнец божий ———
Жизнь — боль. И тлен. Никто меня не любит. Жру торт и плачу. Плачу и жру. Зачётный торт. Сиропом от кашля запиваю. И папчик их общий тут сидит, ходулю одну под себя поджав, что-то из красивого бокальчика цедит, красненькое. Вино, отвечаю. Тоже хочу вином напиться. Можно и не вином, но напиться. Давно хочу. Попросить надо как-то, только стрёмно и чувство, что меня зарежут на месте. Ну… не зарежут. Хотя могут. Уютно, но только пока молча сижу. Хоть бы не спросили ничего. Стесняюсь я, короче, в угол бы забился, но все мои грабли в торте.
Огляделся тайком. Слюнями шоколадно-кремовыми изошёл. Тут и консоль 360, и комп новенький с крутой прозрачной крышкой гроба, то бишь системника, и стойка для моей гитары с держателем под гриф, и автофлип, набор звукоснимателей, коробка медиаторов, и вертикальная полка под всякую всячину, под фигуру Джими Хендрикса стилизованную. Но я ещё на стадии рассматривания стойки тихо сдох от счастья. Не, рано, потом сдохну. Пластиковая дверка в стене какая-то. Похожа на холодильник. Ноги чешутся подойти и проверить. Так, торт. Ещё кусочек остался. Не лезет. Ух ты, на подоконнике паук сидит! Механический! Нет, это дрон! Дрон в форме паука! Может, под кроватью и вертолёт радиоуправляемый найдётся. А папчик что? Уже уходит? Сидел бы с ним и сидел. А теперь хоть на ключ запирайся. Нет, я не ссу. Ну, постараюсь, конечно, сам продержаться до вечера. Света включу побольше, вдруг солнце исчезнет.
— Ману?
Блядь, подавился! Думал, он ушёл уже. Чего надо? Но хоть уродским именем больше не обзывает.
— А?
— Позвони матери.