Кроме шуток. Парень был там и снова начал её ебать! Не может быть, чтобы через тридцать секунд у него был ещё один полный стояк.
— Ради бога, чувак! — крикнула я. — Ни один парень не может кончить четыре раза за пару минут! Это невозможно!
— О, Энн, — сказала Кеззи, — в такие чудесные ночи, как эта, всё возможно…
Сука не шутила, потому что минуту спустя Зенас выплюнул ещё четыре или пять больших порций спермы. Господи, откуда всё это взялось?
— А-ага, — проворчал он. — Это то, что мы называем серьёзным кончуном, — а затем он засмеялся.
— Ты подходящий мужчина на все случаи жизни, Зенас, — сказала ему Кеззи. — Спасибо.
— Ага! — крикнула я. — Спасибо!
Он ушёл в темноту заднего двора; Кеззи позволила мне встать, и я почувствовала, как вся эта грязь начала спускаться по моему лицу, затем по шее, затем по груди.
— Теперь можешь идти, Энн, — сказала Кеззи. — Больше никаких «любопытных прогулок», да?
Это уж точно. Кеззи наклонилась, чтобы взять книгу, но, прежде чем она подняла её, я на долю секунды мельком её увидела.
Две страницы, которые я могла видеть, были написаны от руки большим причудливым курсивом. Бумага пожелтела, она была такой старой. Вверху читалось:
Транскрипция на фонетический английский, страницы 115–130.
Что, чёрт возьми, это значило?
— Но прежде чем ты уйдёшь, Энн? — Кеззи улыбнулась мне, её обнажённая грудь была всё ещё возбуждена, вся блестела от пота. Она взглянула на книгу и сказала: — Хеб ф'ульф м'гир ее'а глуб.
И следующее, что я помню, я уже лежала в постели, усталая как дерьмо, но морщилась от смертельной головной боли. Я почувствовала быстрое головокружение, от которого голова только ещё больше разболелась, но потом я открыла глаза и увидела там Кеззи. Она меня трясла.
— Энн? Энн, проснись. Мне нужно знать, что случилось.
— Что… — я наклонилась и прищурилась. — Мисс Кеззи? — а потом воспоминание ударило меня прямо в лицо.
Беседка. Кеззи и Зенас. Эта книга.
— Что случилось?
— Вы имеете в виду в беседке? — сказала я. — Вы мне расскажите…
— Беседка? Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Но почему Мерси уезжает? — сказала она и снова потрясла меня.
Я посмотрела на койку Мерси. Она была пуста, а её чемодана не было.
— Уезжает? Я…
— Энн, она сейчас стоит снаружи и ждёт такси. Она сломалась?
Я встала.
Такси?
Я была в замешательстве. Всё, о чём я могла думать, это о дожде из спермы в беседке.
— Она… говорила странные вещи. Её религия или что-то в этом роде. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что нам пришлось делать.
Ханна спала на своей койке; она действительно сосала свой большой палец, и мне показалось, что она прошептала: «Мамочка, она заставила меня сосать собачий член…» Я подошла к окну и выглянула. Конечно же, в конце дороги стояла Мерси со своим чемоданом. Я выбежала наружу.
Как раз когда я подбежала к ней, подъезжало такси.
— Мерси, не уходи!
— Я должна, Энн. Я погрязла в грехе, — она потащила чемодан в такси. — Тебе тоже следует уйти. Этот дом злой. Кеззи злая.
— Да ладно тебе! Это просто посвящение, Мерси. Признаю, это немного экстремально, но… если ты уйдёшь сейчас, ты не попадёшь в женское общество.
— А если я не уйду сейчас, я не попаду в рай.
— Но мы на полпути! Можешь ещё немного потерпеть?
Но по долгому взгляду и интонации её голоса я могла сказать, что она была готова. Грубые дрессировки Кеззи прикончили её.
— Пойдём со мной, Энн.
— Нет, я зашла так далеко, я собираюсь закончить…
Она положила чемодан в такси.