— Тебе тоже, — проворчал Синдибум, протягивая букет колокольчиков.
Она взяла его под руку, утянув в угол балкона.
— Мне нельзя рассказывать про то, что должно случиться, — опустив глаза, проговорила она. — Но я больше не выдержу. Среди всех линий судьбы… — Мара запнулась. — Нет ни одной, даже самой тоненькой, где бы мы были вместе. Везде, даже в самом дальнем углу долины за бесконечным лесом.
Она вздохнула, покосившись на его непроницаемое лицо.
— Я не хочу верить, но…
Арий встряхнул коробку, чтобы жабы прекратили квакать и умоляюще взглянул на неё.
— Но, чтобы я ни делала… Как ни хотела… Нам не быть вместе.
Она облокотилась на перила, и букет, выскользнув из рук, кружась, полетел вниз. Колокольчики жалобно звенели, раскрыв бутоны, но холодный ветер безжалостно растрепал их и унёс к колючим веткам деревьев.
— Значит, покоримся судьбе? — еле слышно спросил Синдибум.
Даже клокочущая внутри злоба не могла прорваться через выросшую стену отчаяния.
— Не знаю, — пробормотала Мара, сгорбившись. — Разве можно противостоять высшей магии?
— Только этим и занимаюсь, — буркнул Арий, разглядывая трещину на парапете.
— А я не умею.
Он хотел ответить: «Я тебя научу», но его собственное Злыстное время, тикающее под чёрной шляпой, взяло верх.
— Чтобы научиться, надо этого хотеть! — резко бросил он и напомнил: — За тобой такие женихи ухаживают. Найдешь волосатого, молчаливого, скромного и сносного во всех отношениях! Со здоровенным золотым свитком!
— Аренька, пожалуйста…
— Арий! — надменно перебил он и, перевернув коробку кверху ногами, так что жабы забились об стенки и горестно заквакали, пошёл к лестнице.
— Ты не понимаешь! Настоящий волшебник поступает правильно, потому что видит все линии судьбы и выбирает самую верную…
Ступени вылетали из-под ног, в ужасе отскакивая за спину. Синдибум топал и грохотал, так что оборачивались редкие прохожие. Им-то хорошо, у них Благое время, а у него всё наперекосяк. Как будто Дырявая башня наклонилась, а он упал и разбился, но даже его личная смерть лишь покачала головой и, вздыхая, побрела прочь. Какая бесполезная, никчемная жизнь. Проклятая злысть пробирающаяся всё глубже и глубже в душу, только подливала масло в огонь: «Она тебя никогда не любила. Уже небось сошлась с кем-нибудь из высших. У неё всегда только это и было на уме».
Арий дошёл до лавки и толкнул дверь: «За-Хо-Ди-Те к Нам Ско-Рей»!
— Чтобы у тебя петли поотрывались, — пожелал он, и со всей силы грохнул, так что задрожали стены, а на полках запрыгали реликвии.